Алексей Егоров - Маки на стене. Если не можешь забыть любовь – убей ее

— НЕ будь эгоисткой, я прошу тебя, послушай, почему ты не веришь мне?

— Я не верю никому, — сказала ты

Почему то я думал не долго, единственное раздумье было по поводу КАК, но этот вопрос я решил скоренько.

Следующая.

Я достал небольшой пистолет, купленный с рук накануне, и не думая выстрелил в нее. Но осознание того что же я наделал, пришло буквально через секунду. Я опустился рядом с тобой на колени, обнял тебя и заплакал. И понял, что тоже хочу умереть. Я потянулся было за пистолетом, но был уже скручен кем-то ненавистным мне, и я кричал, отпустите меня, я хочу к ней, но укол в руку успокоил меня.

Следующая салфетка.

И вот я снова стою у окна, здесь мне разрешают думать, иногда дают бумагу и карандаш, и у меня есть возможность писать тебе, моя любимая, моя единственная женщина, врач сказал, что возможно я скоро поправлюсь, лет через сорок он обещал меня выпустить, и тогда я обязательно познакомлю его с тобой, с моей доброй, с моей красивой, с моей женщиной. Ночами я пишу тебе стихи, я очень хочу к тебе, но доктор сказал, что пока не следует принимать таких вот решений, но я все же планирую.

И пишу тебе и люблю тебя, и.

Следующая.

Здравствуй мой дорогой человек, здравствуй отрада моих глаз, смысл моей жизни, моя любовь, и мое проклятье. И снова ОДНА женщина как-то ночью зашла ко мне в палату.

Я, — сказала она, могу снова вернуть тебя назад, но мне хотелось бы, чтобы ты уже начал думать. Куда ты идешь, что ты делаешь, да и вообще кто ты такой? Дорогу в рай не находят за пять минут, сказала она, а дорога в ад порой и широка и легка, и твой выбор, ты идешь, ты и принимаешь решение, так что давай, принимай.

Следующая.

И я снова стою у окна, за окном тихо, и самое больное во всем этом что я все это помню, и первую жизнь и вторую, и вот снова ты звонишь, и возможно я дурак, но я опять бегу к тебе, и обнимаю и целую, и ничего не могу поделать с собой, и пускай я снова отравлюсь, или же убью тебя и сойду с ума, плевать. Все за эту ночь я отдаю сегодня, и свой разум и свою любовь, и всего себя как свою жизнь, ничего уже не значащую. И только эта ночь, и я и ты, и от этой отправной точки я снова начинаю жить, мотор снова набирает обороты, и что-то нежное разливается в животе, и нега двигается вместе с пульсом в крови, и одно дыхание на двоих, и мы тихонечко срастаемся кожей, становимся одним целым, мы любим друг друга, и ангелы завидуют нам.

— Позволь я напишу дальше, а то у тебя опять все закончится через одно место, — запротестовал я. Она же молча, посмотрела мне в глаза и пододвинула ручку. Я быстро начал писать.

И эта ночь закончилась, но не было уже никаких серьезных разговоров. Я просто взял и уехал.

Мне здесь уютно и хорошо, я привязался к местному церковному приходу, хожу на службы, помогаю людям, чем могу.

Кому словом, а кому и делом. Научился гончарному ремеслу, с ребятишками лепим вечерами разные фигурки из глины, я их расписываю и обжигаю, но иногда я все же вспоминаю о тебе.

И здесь я встретил ТУ женщину. Она как-то невзначай возвращала меня к жизни. А здесь она даже не была похожа на волшебницу или святую, она просто улыбалась людям, и мне показалось, что все мы, все кто живет с ней в этом приходе, все живут уже не первую жизнь. И по воле ее, или же кого-то могущественного, опять имеют шанс прожить эту жизнь, ну вот как-то так, не затейливо, для людей не оставляя себе ровным счетом ничего, не накапливая греха в душе, и злобы в сердце, но при всем этом я все же иногда думал о тебе.

— Ну уж нет, — рявкнула недовольно она, — это мой рассказ, и закончится он по-моему.

Она вырвала у меня ручку и принялась писать дальше.

И однажды ты приехала, с тобой была девочка, лет пяти, аккуратные банты, платьице в голубой василек, синие сандалии, — знакомься, сказала ты, это твой папа.

Почему ты не сказала мне, что будешь рожать, я то был уверен что ты поступишь по другому. И я плакал, и обнимал свою маленькую, прекрасную девочку. И выяснилось, что ты уже одна, ты все рассказала своему мужу, он оказался понятливым и просто ушел, а ты осталась одна, и вот почему то спустя пять лет, ты приехала ко мне. И нет, ты не ждешь понимания, ты по-прежнему никому не веришь, и тебе даже не трудно одной воспитывать мою дочь, и зачем же ты тогда приехала, зачем?

— И зачем? — Я пристально всматривался в мою недавнюю знакомую. Она же вытерла платочком свой вечно шмыгающий носик, написала следующее:

— Просто я захотела тебя увидеть, — банально ответила ты, и я обнимал тебя и целовал, и если захочешь, сказала ты, можешь приезжать ко мне, твоей дочери нужен отец, но только так, мне же не нужен никто. И ты уехала. А я долго думал, и решил уехать к тебе, может ты все же поверишь мне, и все у нас с тобой получится, я собирал вещи неспешно, а ТА женщина, будто невзначай сказала мне: