Алексей Егоров - Маки на стене. Если не можешь забыть любовь – убей ее

Этот новый год был самым счастливым из всех. При третьем ударе курантов, он сломал мне два ребра. При шестом, из сустава вылетело предплечье. При десятом я упала на паркет как подкошенная. До двенадцатого удара курантов я не дожила. Я потеряла сознание.

Я не люблю слабых людей. Я не люблю слабых мужчин. В последнее время он стал таким, стал слабым. Я не люблю его больше. Любила ли? Наверняка могу ответить на этот вопрос с откровенной утвердительностью. Иначе меня просто не было бы с ним рядом. Сильные люди не бьют, сильные люди монотонно и тихо разговаривают с вами, выпотрашивая содержимое вашей души. Выворачивая вас наизнанку, как куриный желудочек. Сильные мужчины не читают нотаций, не учат жить, не вызывают жалости и сострадания. Не лезут под кожу. Сильные мужчины просто садят вас на маленькую деревянную табуреточку, из тех, что продают в мебельных гипермаркетах на окраине вашего мегаполиса. Из тех, на которых проводят золотые годы, маленькие крепыши, в коллективных стадах детских садов. Из тех, что водятся в каждом порядочном жилище в респектабельном спальном районе. Все сильные мужчины держат дома такую маленькую деревянную табуреточку.

Потом, он смотрит тебе в глаза и снимает с тебя последнюю накипь.

Когда он первый раз ударил меня, в ту новогоднюю ночь, я сразу захотела вернуться обратно. Туда, куда несколько часов назад отправлялась за сигаретами. Я навела прическу, приняла душ, побрила ножки, облилась парфюмом, и накинув тапочки и домашний халатик выскочила за сигаретами. Такая была версия. Поймав такси, я поехала к нему. К другому мужчине. Он всегда ждал меня и всегда проездом. Наши с ним отношения можно характеризовать как собачьи.

В моей жизни он появился случайно. Я, почти собралась замуж, как вдруг увидела его. Какого-то взбалмошного, высокого, настоящего, обыкновенного до боли в сердце. Живого. Женщины ему были не нужны. Не поймите превратно, просто он был независимым. Терпеть не мог какой-то привязанности. А я привязалась к этому мужчине. Стала его тенью. Я постоянно смотрела на его руки, большие и, как мне казалось, очень теплые. Я воображала разные пакости с его участием. Я охотилась за каждым проявлением внимания с его стороны. В моих фантазиях, мы гуляли с ним по ночному пляжу. Совершенно обнаженные и пьяные. Он таскал меня на руках, кормил спелой черешней и читал Есенина. Постоянно сбивался, придумывал свои рифмы, путал строчки и вставлял из Пушкина и Лермонтова. Мы смеялись как умалишенные. Затем, он вырывал мое нижнее белье и заплыв на приличное расстояние, топил его в реке. С криками и гамом и ором. Это были фантазии? Или я просто живу воспоминаниями о наших днях.

И еще, на той вечеринке, когда мы впервые увидели друг друга, подруга подплыла ко мне и ненароком, увидев мой застывший и заинтересованный взгляд, прошептала:

— Попроси его, и он будет писать тебе письма.

— Письма? — Глупо переспросила я, но он, услышав наш разговор, сразу подошел к нам. Я сразу утонула в его взгляде. В нем было что-то от Бога. Он медленно достал записную книжку и вырвав листок, передал его мне. Раскрыв его, я прочла:

Мы так и не прогулялись с тобой, по сухому, прозрачному, еще теплому осеннему городу. Он, конечно же ждал нас, его аллеи, его тропинки, его дома. Я бы бесконечно провел тебя по тем местам, где ты вряд ли была, хоть и живешь здесь уже порядком давно. Там, где теряется время, где высотки медленно тают, открывая простор необъятного неба, и под ногами шуршит вечность брусчатки прошлых веков. Там, где стены домов настолько старые, что просто начинаешь уважительно к ним относиться. Где деревья пестрят всевозможными оттенками осени. Это именно то место, куда забредают только влюбленные. Они держатся за руку, дышат осенью, и не одно мгновение не проходит мимо них. Не один лист не упадет с деревьев без их взора, не одна секунда, не будет прожита зря.

— Это такая уловка? — Рассмеялась я, — вы так всех клеите?

— Даже и в мыслях не было, — утвердительно ответил он и ушел. А я осталась, с бокалом вина и с ним. С ним в сердце.

Как-то он сказал:

— Давай не будем опошлять нашу дружбу сексом. Это так хреново, поверь мне. После, мы уже не будем друзьями.

Друзьями мы перестали быть в тот же вечер. Нет ничего в природе страшнее, чем женщина, которая чего-то очень сильно желает. Я желала его, и он был моим призом. Это был тот случай, когда он мог месяцами пропадать где-то, но, по первому звонку я неслась к нему как девочка. Это сложно объяснить. Что я испытывала к нему? Любовь? Вряд ли. Это была собачья страсть. Я вела себя как сучка в определенные дни, совершенно обезумевшая кошка, наркоман испытывающий ломку. Один его звонок;