Уоррен Мерфи - Верховная жрица

– Я это сделала! Сделала! Сделала! – радостно завопила она.

Следующими, как медведи после долгой спячки, из снега вылезли Кула и Лобсанг.

У подножия горы высились огромные завалы. Уцелевшие танки отползали прочь. Вертолеты же разлетелись, как испуганные вороны.

– Я сделала это! Сделала! Я покарала подлых китайцев! – ликовала Скуирелли.

– Мы еще не свободны, – заметил Чиун, глядя на вертолеты, которые, как стервятники, вновь слетались на еще живую, но уже агонизирующую добычу.

Из подвешенного под фюзеляжем репродуктора послышался властный голос, сказавший на чистейшем китайском:

– Я предлагаю вам безопасный проезд к Гонггарскому аэропорту. Согласны ли вы принять мое великодушное предложение?

– Ни за что! – вскричала Скуирелли, грозя вертолету своим кулачком. – Я правильно говорю? – справилась она у своих спутников.

Никакого ответа не последовало.

И тогда актриса повторила:

– Я правильно говорю?

Азиаты смотрели на нее недоверчиво и качали головами.

– Неужели вы не видите? Это кульминационный пункт! Бунджи-лама своим невероятно могучим голосом взывает с вершины скалы к противостоящим ей негодяям. Великолепный игровой момент! Попробовал бы сам Спилберг превзойти меня. Готова побиться об заклад, что горожане уже пляшут на улицах, радуясь, что негодяев настигло наконец возмездие.

Все взгляды обратились на Лхасу. Те, кто слышал грохот ревущей лавины, наверняка видели поражение, нанесенное силам Народно-освободительной армии.

– Они вот-вот должны высыпать на улицы! – с трудом переводя дух, заявила Скуирелли.

Но Лхаса осталась спокойной.

– Что с ними? Неужели они не понимают, что их освободили?

Когда стало ясно, что и на этот вопрос никто не ответит, актриса сложила рупором ладони и попыталась оповестить Лхасскую долину о радостных новостях.

С вершины горы донесся короткий предостерегающий шум.

Мастер быстро дотронулся рукой до горла Скуирелли, она что-то пропищала, как испуганная мышь, а затем и вовсе умолкла.

Вы все ревнуете, потому что вас спасла женщина, пыталась крикнуть она. Но они спокойно беседовали между собой, абсолютно ее не замечая.

– Я пришел сюда, чтобы водворить бунджи-ламу на Львиный трон, – спокойно рассуждал мастер Синанджу. – Я это сделал.

– Верно, – с готовностью подтвердил Кула.

– Отныне бунджи-лама является полноправной правительницей Тибета.

Вы забываете о законах жанра, идиоты, ругалась про себя Скуирелли. Публика с нетерпением ждет.

– Возможно, – продолжил Чиун, – этой бунджи-ламе не суждено было освободить Тибет.

Все посмотрели на Скуирелли так, словно она переврала свою роль.

– Вполне возможно, – допустил Кула. – В конце концов она белоглазая. Да еще женщина.

– Чему быть, тому не миновать, – молвил Лобсанг. – Кто из нас может остановить вращение неумолимого Колеса Судьбы?

– Стало быть, решено, – подытожил Чиун. – Мы сделали все, что могли. И теперь надо спасаться бегством, чтобы дождаться более удачного, благоприятного времени.

Кому вы вешаете лапшу на уши, молча возмутилась Скуирелли.

Но они уже пришли к окончательному решению. Актриса вновь оказалась в вероломных объятиях Кулы, и все четверо начали спуск. Вряд ли могло быть хуже, разве что ей бы пришлось играть роль какого-нибудь бессловесного животного или, упаси Боже, ребенка.

У подножия горы бунджи-лама и ее спутники нашли пустой джип. Уже после того как отъехали, они заметили шофера. Он прятался под шасси и так и остался валяться на земле с вывалившимися из раздавленного тела кишками и языком.

За рулем сидел Кула. Никто не преследовал их по пути в город – отстал даже вертолет, который сулил им безопасный проезд. Он улетел в Гонггарский аэропорт.

В Лхасе то и дело завязывались автоматные перестрелки. То тут, то там в голубое небо вздымались клубы черного дыма.

– Китайцы сражаются, – пробормотал Кула.

– Интересно, с кем это? – громко выразил свое недоумение Чиун.

– Они сражаются с тибетцами, – гордо провозгласил Лобсанг. – Лхасцы, зная, что бунджи-лама с ними, открыто выступили на борьбу.

– Тибетцы не сражаются, – презрительно проронил Кула.

Но по мере того как они приближались к городу, звуки битвы становились все слышнее.

Самые ожесточенные бои, по-видимому, шли где-то в районе Бюро общественной безопасности. Кула объехал это место. Он мчался по пустынным улицам, под взглядами испуганно выглядывающих из окон тибетцев, пока не выскочил на дорогу, ведущую в аэропорт.