Уоррен Мерфи - Верховная жрица

– Главное – не становитесь на колени, – посоветовал тот.

– Может, послать ему воздушный поцелуй? Он такой милашка.

– Пусть он поклонится вам, о Будда Ниспосланный! – настаивал Кула.

Скуирелли выпрямилась во весь рост и привела волосы в некое подобие порядка.

Таши, остановившись прямо перед ней, глядел на бунджи в упор. И его личико сияло, как драгоценная жемчужина. Впрочем, глаза оставались непроницаемыми. Скуирелли с трудом перевела дыхание: она никогда не умела обращаться с детьми.

Женщина подняла «Оскара» повыше, чтобы вся толпа могла разглядеть его. Никакой реакции. Что за дикие люди, подумала она. Неужели они не способны ощущать обаяние?

Скуирелли закрыла глаза и напрягла всю свою волю. «Я ни за что не поклонюсь. Ни за что. Да я дам сто очков вперед этому нахаленку, хотя уже и в возрасте. Он, вероятно, еще носит резиновые трусы. С этим я в состоянии справиться. Конечно, в состоянии».

Минута шла за минутой. Таши и бунджи-лама стояли лицом к лицу у самого конца взлетной полосы, под сказочно голубым небом. Со всех сторон на них с беспокойством смотрели тибетцы.

Все знали, что эта встреча должна решить вопрос о том, кому быть истинным духовным лидером Тибета и каково будет грядущее этой страны.

– Как долго это будет продолжаться? – шепотом спросил Римо у Чиуна.

– Пока одна сторона не признает кармическое превосходство другой.

– Мы можем проторчать здесь весь день, – проворчал Уильямс, обводя взглядом напряженные лица присутствующих, и вдруг заметил, что министр безопасности снова скрылся в толпе. Китаец шел, пятясь и оглядываясь, пока наконец не исчез за стеной забывчивых тибетцев.

Римо заподозрил неладное.

А министр тем временем сунул руку в карман, вытащил оттуда небольшой черный предмет, нажал пальцем на какую-то кнопку... Раздался еле слышный щелчок.

В священной летописи записано, что в тот великий день, когда встретились бунджи– и таши-ламы, столкнулись и их кармы, вознесясь в недоступные для людей сферы. Вступили в противоборство и их железные воли. В этом столкновении не могло быть ни победы, ни поражения...

Единственно возможным выходом из создавшегося положения был одновременный уход и бунджи, и тулку из этого суетного мира; причем каждый из них знал, что им еще суждено встретиться и довести борьбу до конца в следующей жизни.

Все свидетели отмечают, что уход из жизни бунджи-ламы и тулку вызвал большое народное горе, и в качестве утешения для их скорбящих последователей на том месте, где стояли посланцы Будды, осталось яркое сияние – залог непременного будущего возвращения обоих.

И о чудо из чудес! С ясного неба низвергся какой-то странный цветной дождь.

Гигантское молитвенное колесо в крошечном кулачке таши-ламы вдруг сотряслось от грохота. Взрыв отбросил свидетелей случившегося по крайней мере ярдов на тридцать, смешав их в одну кучу. Нестерпимо яркая вспышка надолго запечатлелась в сетчатке всех, кто ее видел.

Только Римо предвидел, что произойдет в следующую секунду. Но изменить что-либо было уже невозможно. После щелчка радиопульта ему оставалось лишь крикнуть: «Бомба!». Но его тут же, как и всех других, швырнуло наземь и отбросило прочь стеной раскаленного воздуха.

Чувствуя, что его подхватило взрывной волной, Римо расслабился и придал своему телу нужное положение. Описывая задуманную траекторию, он сделал двойное сальто-мортале и опустился на четвереньки, целый и невредимый.

Мастер Синанджу, также отброшенный взрывом, ухватился за ближайший электрический столб, по инерции покрутился вокруг него и приземлился стоя. Он прямо-таки побагровел от ярости.

– Они устроили ловушку! – заорал Римо. – У этого важного китайца был радиопульт, дистанционный взрыватель.

– Бунджи! – лежа на спине, причитал Лобсанг. – Я не вижу бунджи!

Его крик был подхвачен сотнями скорбящих голосов. Все взывали к таши-ламе. Вот тут-то и хлынул дождь. Он был алого, ярко-алого цвета и очень теплый. И низвергался он с совершенно ясного неба.

Тибетцы на лету ловили капли ярко-алого дождя. В последующее время между ними не прекращались споры по поводу того, кому принадлежали эти кровавые капли: бунджи или таши.

В конце концов это не имело значения. Оба вынуждены были покинуть этот чувственный мир.

Римо бродил среди отброшенных взрывом тибетцев в поисках министра государственной безопасности. Но Чиун уже нашел его. Оглушенный министр все еще сжимал в руке неопровержимое доказательство своей вины – радиопульт.