Кит МакКарти - Пир плоти

— Но если был еще третий, то, возможно, именно он дал ей наркотик и совершил насилие.

— Да, не исключено, — согласился доктор.

— Так это хорошо, не правда ли? — Елена записала и эту информацию. — Что-нибудь еще?

— Состояние внутренних органов описано очень бегло, но это и неудивительно: коль скоро смерть наступила не вследствие их повреждения, то единственное, что требуется, — подтвердить, что естественная болезнь тут ни причем. Что меня беспокоит — это матка.

— Она, кажется, была удалена?

— Да. И это был единственный орган, вырезанный из тела.

— Но ведь она не была беременна? — спросил Джонсон. — Сайденхем утверждал, что не была.

— Ничего, свидетельствующего о беременности, обнаружено не было.

— Тогда почему это вас беспокоит? — спросила Елена.

— Ну, не вдаваясь в анатомические подробности, я сказал бы, что это не тот орган, который вырезают, когда просто хотят вскрыть брюшную полость несколькими взмахами ножа. Матка упрятана глубоко в тазовой полости, между прямой кишкой и мочевым пузырем. Выковыривать ее оттуда — то еще развлечение.

— Значит, ее извлекли не случайно?

Этого Айзенменгер не знал, в чем и признался.

— Но это наводит на серьезные размышления.

Айзенменгер кивнул, однако без особого энтузиазма.

Елена задумалась. Джонсон в молчании допил свое вино под музыку Чайковского. Айзенменгер так же втихомолку сражался со своими гормонами.

Елена вздохнула, и вздох показался ему театральным, но отнюдь не в плохом смысле.

— Если я правильно понимаю, не все в заключении вас устраивает, но вы не можете сказать ничего конкретного, не имея под рукой каких-либо иных материалов, так?

Это звучало логично, и доктор, занятый собственными эмоциями, рассеянно согласился, не видя, к чему она клонит:

— Да. Этого недостаточно. В конце концов, это мнение только одного человека…

И лишь тут до него дошло. Она же хочет, чтобы он произвел повторное вскрытие! И выражение ее лица говорило об этом. Он бросил взгляд на Джонсона — тот тоже как-то странно ухмылялся. Айзенменгер вдруг осознал, что его очень хитро и умело заманили в ловушку.

— Я не могу, — заявил он Елене. — Это невозможно.

Она опять нахмурилась, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться, не уподобившись при этом охваченному страстью школьнику.

— Почему?! — спросила она так, словно он сморозил какую-то глупость вроде того, что женщин надо лишить права голоса.

— Ну, существует целый ряд причин…

Он хотел перечислить их, но осекся, когда Елена мягко спросила:

— И какие же это причины?

Вопрос был задан таким тоном, что Айзенменгер почувствовал себя обезоруженным. Он посмотрел на Джонсона, взгляд которого ясно говорил: «Да, это она умеет».

— Ну-у… — протянул он неуверенно, потому что решал в это время вопрос, насколько серьезно то, что с ним происходит. — Видите ли, я ведь был одним из подозреваемых, и если я докажу, что Билрот не делал этого, то опять попаду в их число.

— А почему это вас так пугает? Неужели это все-таки вы убили ее?

О господи, она была способна подколоть самого наследного принца!

— Нет, но если я рискну выступить на суде со своими показаниями, то к ним отнесутся с подозрением.

— Но полиция закрыла дело, так что официально против вас никаких обвинений выдвинуть не могут.

Айзенменгер не был в этом уверен.

— На самом деле… — начала Елена и опять закинула ногу на ногу. Закидывала она ее секунды две, но в воображении Айзенменгера за это время земные континенты успели столкнуться друг с другом, круша береговые линии и образуя новые горные хребты. При этом она явно знала, что делает, и он знал, что она делает, и Джонсон, как заметил краем глаза Айзенменгер, тоже знал, что именно она делает.

Не прошло и двух миллиардов лет, как Елена продолжила:

— На самом деле вы окажетесь в исключительно выгодном положении. Не многим патологоанатомам, выступающим на стороне защиты, доводится видеть труп на месте преступления.

Наступило тягостное молчание. Елена принялась пить вино, по-видимому решив доказать, что способна на любые жертвы; Джонсон с увлечением наблюдал за мухой, очевидно вытворявшей на потолке что-то необычайно интересное.

— Если вы хотите произвести повторное вскрытие, необходимо заручиться согласием родителей Никки Экснер.

Елена ответила не задумываясь:

— Как только родители Билрота доверили мне это дело, я связалась с Экснерами. Я объяснила им, что все улики против Тима Билрота были косвенными и, если бы он не покончил с собой, защита так или иначе добилась бы эксгумации.