Кит МакКарти - Пир плоти

Однако у Беверли Уортон не было времени анализировать свои отношения с Джонсоном.

— Инспектор Уортон! — Фотограф, устав прыгать вокруг Сайденхема, решил сделать передышку и пройтись по помещению. Его занесло в одну из учебных кабинок в дальнем углу, именно оттуда сейчас и донесся его голос.

— Что там у вас?

— Я думаю, вам стоит на это взглянуть.

Нахмурившись, инспектор подошла к фотографу. Тот внимательно рассматривал крышку стола, но его заинтересовали не надписи, сделанные на ней студентами, а тонкий слой какого-то белого порошка на самом краешке.

— Быть может, кокаин? — предположил фотограф.

Уортон, лизнув палец, приложила его к порошку и затем попробовала кончиком языка. На ее лице промелькнула улыбка.

— Все может быть, — ответила она.

Она обратилась было с тем же вопросом к судебным медикам, но в этот момент громогласный возглас «Инспектор!» вынудил ее оставить находку под присмотром фотографа и вернуться к Сайденхему, ожидавшему ее с нетерпеливым видом.

— Как любезно с вашей стороны, что вы нашли для меня время.

Он растолстел, подумала Уортон. Грудь Сайденхема заметно увеличилась в объеме, да и живот доктора достиг таких размеров, что пуговицы на его рубашке готовы были в любой момент с треском оторваться. Сайденхем был непричесан, впрочем, при его жестких кудрях причесывание оказалось бы бесполезным занятием.

— Я закончил. Отправляйте тело в морг.

— Что вы можете сказать — хотя бы в общих чертах?

— Она умерла между десятью вечера и двумя часами ночи. Точнее я смогу ответить только после полного обследования.

Уортон кивнула. Это она знала и без него.

— А от чего она умерла?

Сайденхем поколебался, прежде чем дать окончательный ответ, но быстро преодолел неуверенность и решительно произнес:

— Ее выпотрошили.

— И после этого повесили?

— Да.

— Еще живую?

— Скорее всего.

Уортон в очередной раз взглянула на тело и внезапно почувствовала легкую дурноту. Ей показалось невероятным, что кто-то сотворил с живым человеком такое, а они стоят у еще не остывшего тела и спокойно рассуждают о том, когда и как девушка была убита.

— Вы хотите сказать, что кто-то сначала разрезал ее сверху донизу, вытащил внутренности, а затем, еще живую, повесил? — переспросила она.

— Да, более или менее так.

— Что значит «более или менее»?

Патологоанатом сделал паузу, но лишь для пущего эффекта.

— Я сказал бы, что она была более или менее мертва, когда ее повесили.

Уортон надеялась, что это было «более», нежели «менее».

— А чем резали?

— Чем-то острым и длинным.

Инспектор криво усмехнулась:

— И это все, что вы можете сказать?

Сайденхем никогда не отличался избытком терпения. Собрав все, какое имелось у него в запасе, он произнес:

— Что вы от меня хотите? Имя преступника и размеры того, что у него между ног?

— Хоть что-нибудь, — ответила Уортон со всей возможной любезностью.

Доктор поднял брови и спросил неторопливо, не повышая голоса:

— Хорошо, тогда скажите мне, что вы предпочитаете: быстрый ответ, пусть и неверный, или верный, но не сразу?

— Мне нужна вся информация, которую вы можете дать, и как можно быстрее.

Улыбка на самодовольном лице доктора Сайденхема была неподражаема, а ответ настолько перегружен иронией, что на произнесение его ушло немало времени:

— Все, что я могу сказать сейчас, так это то, что орудие убийства было острым… — последовала пауза, которая, казалось, продлится вечно, — …и длинным. Остальную информацию придется подождать.

Уортон ничего не оставалось, как, собрав все свое самообладание, пропустить мимо ушей и сам ответ доктора, и тон, которым он был произнесен.

— Но можете ли вы хотя бы приблизительно оценить, какой именно длины оно было?

Сайденхем издал странный звук, как будто неимоверным усилием воли подавил в себе желание чихнуть. Затем произнес с откровенной издевкой:

— Оно было достаточно длинным, чтобы его обладатель мог выполнить задуманное.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами. Затем Сайденхем неожиданно опустил глаза.

— Есть еще одно обстоятельство, — произнес он так тихо, словно признавался в чем-то постыдном.

— Какое?

Он поднял голову, и впервые за все годы их знакомства Уортон увидела, что патологоанатом искренне опечален.

— Я не могу сказать с уверенностью, когда именно ее изнасиловали.

Поначалу она даже не поняла, что он имеет в виду. Когда инспектор наконец осмыслила слова доктора, у нее моментально свело желудок.