Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол

Правда, у мизансцены имелись две версии. В одной из них Сабби выражала бурное восхищение тем, что он сам, без чьей-либо помощи сумел добраться до них. В другой она вообще стояла у телефона, названивая ему в отель. Сердитая, но в то же самое время облегченно вздыхающая, увидев, как он входит в дверь дома Сарками. Оба сценария казались ему просто прекрасными.

Однако действительность не имела ничего общего с тем, что он себе навоображал. Маленькие, но глубокие выемки в зеленой краске и щепки, торчащие в дверном полотне тщательно запираемой мастерской Сарками, ни с чем не вязались. Два замка были наполовину выломаны, остальные исчезли. Гил заколебался, не очень уверенный, что он хочет войти в этот дом, но при этом и не представляющий, когда еще он получит такой шанс.

Он оглянулся на перекресток, где громыхали машины и грузовики, измерив взглядом кратчайшее расстояние до спасительного многолюдья. В случае надобности это могло пригодиться.

Набравшись храбрости, он осторожно повернул ручку, готовый захлопнуть дверь при малейшем движении внутри дома. Комната, в которую он вошел, выглядела точно так же, как и накануне. Никаких перевернутых столов, разбросанных книг, никаких следов чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего борьбу. Гил медленно продвинулся в глубь мастерской, чтобы осмотреться получше, но из предосторожности оставил дверь открытой на случай внезапного отступления.

К рабочим столам никто не прикасался. Все было как прошлой ночью. На расчищенной части одного из столов лежали те же обрывки пергамента, свитки, полоски меди. Гил не знал, успокаиваться ему или, наоборот, начинать всерьез беспокоиться. Все было непонятно.

Если Сарками начал разрезать медный свиток, наверняка остались бы следы его работы. Алмазная пилка, какие-нибудь медные крошки, подстилка, на какой он работал, что-нибудь должно было остаться. Если Сарками и свиток забрали силой, то где же свидетельства состоявшейся схватки? Их нигде нет.

Гил обеспокоенно оглядел комнату в надежде увидеть магазинные пакеты Сабби, поскольку она оставила их здесь прошлой ночью. Ничего. Ни пакетов, ни свитка, ничего, что могло бы удостоверить, что они с Сабби вообще были здесь когда-либо.

Он молча направился к спальне. Он не заходил туда прошлой ночью. Может, лишь чуточку более опрятная, чем гостиная-тире-мастерская, она все же выглядела точно так же, как и всякая другая спальня. Только желтый свитер в цветах, свисавший со спинки кровати, дисгармонировал с относительной белизной покрывала. Сердце Гила забилось сильней, когда его накрыла и захлестнула волна осознания.

Это был свитер Сабби. Ярко-желтый свитер, который она ежедневно носила и который служил Гилу ориентиром во время вокзальной гонки, дурацкий желтый свитер, дававший ему нескончаемую возможность ее поддевать, тот самый, она натянула в отеле, когда отправилась в пустой номер, чтобы проверить, что делается на улице. То, что он принял за цветы, было совсем не цветами, а какими-то бурыми пятнами. Пятнами крови. Ее крови.

К горлу Гила подкатил комок ужаса. Кровь блестела.

«Она еще не подсохла?»

Его сердце заколотилось так сильно, что он с трудом мог дышать. Он медленно подошел и дотронулся до свитера. Самое большое пятно было все еще влажным и липким. Гил поднес свитер к лицу, чтобы по запаху убедиться, что его догадка верна. Пятно ничем не пахло.

Оставался единственный способ проверки: попробовать на язык.

Он не мог. Это было бы слишком.

Гил так и не успел провести свой анализ. Тонкий железный прут ударил его прямо в основание шеи. Желтый свитер с бурыми пятнами упал на пол, а следом за ним и Гил.

На третий день после распятия, утро

Пещеры Кумрана, Иудея

На фоне безоблачного неба показалась фигура Иосифа Аримафейского. Миха бросился к нему в надежде увидеть рядом с ним Иешуа. Иосиф ехал один.

— Все свершилось. Кончено. Они сделали все так, как ты и сказал, — сообщил Иосиф.

Он закрыл лицо руками и зарыдал.

— Он мертв? — вскричал Миха. — Петр, Иаков и другие… они…

Иосиф поднял свое залитое слезами лицо.

— Они пришли, как только заснули стражники. Они, наверное, ждали и следили. Как только я вошел в гробницу, они пришли с какими-то людьми, которых я не узнал. Одни из них схватили меня и удерживали до тех пор, пока остальные не вынесли тело. Я умолял их позволить мне пойти с ним, — горестно произнес Иосиф. — Они засмеялись и вылили содержимое фляги, которую ты оставил им, в грязь. А затем они забрали его. Оставшиеся окружили вход в гробницу, и, когда к ним приблизились те, что явились на шум, эти лжецы принялись бесноваться и выкрикивать сказки о том, что Иешуа вознесся на небеса.