Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол

Вдалеке справа тянулся морской пляж с чудесным белым песком.

«На этом пляже нам и следует сейчас быть. Прекрасная молодая пара, наслаждающаяся друг другом».

Но вместо этого он брел в темноте, спотыкаясь, оскальзываясь, борясь с неровностями тропы и ужасом возможного поражения.

Угрюмые стены монастыря неожиданно выросли на фоне неба, покрытого облаками, теперь его силуэт напоминал контур какого-то древнего города. Нога Гила зацепилась за корень, и он упал. Со всего маху. Выставленные вперед, чтобы смягчить падение, руки угодили в какую-то поросль. Что-то вонзилось в ладонь.

— Проклятье! Я на что-то наткнулся.

Сабби вытащила одеяло из рюкзака и набросила его на них в виде тента, после чего включила фонарик.

Из его правой ладони под странным углом торчал трехдюймовый обломок какого-то сучка или стебля. С конца его капала кровь. Гил собрался вытащить воткнувшуюся занозу.

— Не тронь ее, — приказала Сабби. — Не двигайся.

Она наклонилась пониже и крепко ухватилась за его руку. Гил решил, что она хочет получше все рассмотреть. Однако Сабби в мгновение ока разогнула его ладонь, чтобы поточнее примериться, а затем зубами быстро и ловко вырвала обломок из плоти. И немедленно выплюнула его в грязь.

— Иисусе! Какого черта ты вытворяешь? Ты выгрызла мне целый кусок из руки!

Зажав фонарик в его здоровой руке, Сабби навела луч на рану. Широкая струя крови текла по пальцам Гила.

— Свети мне, — приказала она.

Он был слишком удивлен и испытывал слишком сильную боль для того, чтобы как-то оценивать происходящее.

Сабби что-то извлекла из кармана. Развернула облатку и, прежде чем Гил сумел что-либо разглядеть, прижала нечто белое к ране. Она быстро пластырем закрепила это нечто, оторвав лишнее своими зубами, с крепостью каковых Гил уже успел познакомиться. Из-под пластыря теперь высовывалась только тонкая белая нить.

— Эй, это не тампон ли? — спросил он ошеломленно.

Она передвинулась ему за спину и сильно ущипнула его за шею.

— Ты сошла с ума? — взвыл он. — Рука и то болит меньше.

— В этом и смысл. — Она спокойно собрала обрывки тампона, выключила фонарик и упрятала одеяло обратно в рюкзак. — Ты не можешь ощущать боль единовременно в двух местах. Мы нуждаемся в твоей руке больше, чем в шее, поэтому, как только она снова станет тебя беспокоить, скажи мне…

— Ни черта не скажу! Может, ты мне откусишь всю кисть.

Заноза походила на обломок сухой веточки олеандра, объяснила она. Олеандр ядовит. Люди умирали оттого, что использовали его побеги в качестве шампуров для хот-догов. Его действие сравнимо с действием наперстянки.

— Сначала твое сердце начинает биться чаще, потом пульс слабеет. Со временем вся сердечнососудистая система перестает работать. Можно умереть через несколько часов. Или даже меньше. Я не уверена, остается ли яд в сухих ветках, но решила перестраховаться.

— Тогда почему ты просто не высосала яд, вместо того чтобы отхватывать кусок мяса?

— Ради бога, заткнись, — попросила она, затем повернулась и продолжила путь.

Они приблизились к огромным монастырским дверям, она ненадолго замерла, всматриваясь. Гил опустил тяжелый груз наземь, разглядывая ее в лунном свете.

Застывшее лицо. Предельное напряжение. Ничего удивительного. Она зашла за черту. Если они не отыщут свиток, ей некуда будет податься. Она не может вернуться в музей. Только не после того, как понеслась за сокровищем, словно норовистая лошадка. Если де Вриз пронюхает, что дневник у нее, то он отправит по ее следу полицию. Она не может больше показываться в Израиле, ибо к предыдущим ее преступлениям присовокупится и кража. С другой стороны, если им удастся отыскать свиток, де Вриз начнет гоняться за ней, в расчете снять сливки. Имея, кстати, за спиной не кого-нибудь, а Маккалума. Так что страшно даже подумать, что эта парочка может сотворить с ней. «Или со мной».

Гил отогнал волну страха и повернулся к ней в темноте.

— Мы отыщем его, — спокойным тоном произнес он. Нежность в собственном голосе чуть смутила его. Он повторил свое заверение и умолк.

— Я знаю, — просто ответила она. — Это-то меня и пугает.

Несколькими минутами позже

Двор Уэймутского монастыря

Боковая дверь не оказала никакого сопротивления. Лезвие швейцарского военного ножа легко проскользнуло в щель между нею и косяком и скинуло крюк.

— Армейские навыки, — с улыбкой пояснила Сабби.

Их шаги эхом отдавались от стен. Этот эффект во время экскурсии практически не проявлялся. Теперь же в темноте каждый шорох казался оглушающе громким.