Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол

— Но разве авиакомпания ничего не заподозрит, если нас не окажется на борту? — спросил Гил.

— Ты что, смеешься? При малейшем намеке на бомбу половина пассажиров ринется в бега, особенно…

— Я знаю, особенно в Израиле.

Как только они устроились на своих местах в лондонском самолете, Сабби соизволила сообщить ему, что спланировала их бегство несколько раньше, чем он себе представляет.

— Рано утром я зашла в офис де Вриза. Предположительно для того, чтобы сообщить ему, как продвигается наша работа. Сказала, что ты совсем завис и ничего не способен расшифровать.

— И он тебе поверил?

— Без проблем. По его словам, он был с самого начала уверен, что тебе это не по зубам. Что он согласился взять тебя лишь для того, чтобы потрафить Ладлоу.

— Вот как?

Она чуть поколебалась, затем продолжила:

— В любом случае, я сказала ему, что ты нуждаешься в переключении на что-то другое и что я, пожалуй, сведу тебя в библиотеку, где мы поищем что-нибудь об Уэймуте.

— Разве он не возразил, что мы преспокойно можем получить эту информацию, не выходя из офиса, через Интернет?

— Это же предлог, идиот. Подразумевалось, что я помогу тебе расслабиться, чтобы ты потом усердней трудился.

— И он отнесся к этому с пониманием?

— Кто? Де Вриз? Ты что, полный олух? Он бы сам переспал с тобой, если бы это помогло делу.

— А что будет, когда он к концу дня обнаружит, что нас нет на месте? — спросил Гил.

— Просто решит, что ты все еще расслабляешься, и что твоя деловая отдача теперь многократно повысится.

Когда Гил спросил, зачем ей понадобилось внушать де Вризу, что они с ней сегодня могут и не вернуться в музей, Сабби ответила, что хочет выиграть время и добраться до уэймутского монастыря прежде, чем он сообразит, что они не придут вообще.

«Она задумала все это еще до того, как узнала о Маккалуме. Да, она хороша. По-настоящему хороша». Нет, что бы еще ей ни пришло в голову, он весьма рад, что она на его стороне.

— Итак, что теперь? — спросил он.

Они будут в Лондоне меньше чем через пять часов, сказала Сабби. И вытянула ладонью вверх руку.

— Дай мне для сохранности твой паспорт.

Он хотел было возразить, но не стал. В любом случае, что она может с ним сделать? Продать на черном рынке?

— Поспи немного, пока есть возможность, — сказала она. — Тебе еще понадобятся силы.

Разумеется, понадобятся. Уж в чем, в чем, а в этом он ничуть не сомневался.

Позднее в тот же вечер

Лондон

Спальный вагон юго-западного поезда Лондон — Уэймут был практически пуст. Лишь несколько передних мест было занято, и Гил с Сабби устроились в конце вагона. Гил повозился в кожаном откидывающемся кресле и натянул одеяло до самого подбородка. И по времени Тель-Авива, и по-лондонскому, как ни крути, было уже за полночь.

— А не перечесть ли нам еще раз записи из дневника? — спросила Сабби.

— Я уже выучил их наизусть. Там говорится: ступай в Уэймут и воспользуйся мозгами, которые тебе дал Господь.

— Тогда давай прикинем, как нам действовать дальше.

Голос Сабби внезапно смягчился, сделался очень нежным, интимным, чего еще никогда не бывало.

Ее намерения были совершенно прозрачны. Очевидно, она не могла заснуть и не знала, как сказать, что нуждается в компании.

Инстинктивно Гил протянул руку и коснулся ее волос, затем замер. Выражение неуверенности на ее лице сказало ему, что он ступил на неизведанную территорию. Он подумал о Люси. Ее облик вспоминался теперь не так отчетливо, как еще неделю назад. Горло его словно тисками сдавило чувство вины.

Сабби потянулась, чтобы включить над ним ночник. Ее грудь скользнула по его руке. Она, казалось, не заметила этого, он тоже притворился, что ничего не произошло.

— Итак, вот как мы все представим в Уэймуте, — заговорила она.

— Я весь внимание.

— Мы притворимся любовниками, — объяснила она с озорной улыбкой.

Гил громко рассмеялся.

— Тебе кажется невероятным, что нас могут принять за любовников? — спросила она обвиняющим тоном.

— Нет, вовсе нет. В конце концов, технически это…

Она оборвала его:

— Отлично. Изобразим из себя голубков, поглощенных друг другом. В таком случае никто не сочтет странными наши прогулки при свете луны. А у нас появится вполне приемлемая причина избегать общения с кем бы то ни было. Ты не будешь сводить с меня глаз.

— А ты?

— А я буду следить за тем, что творится вокруг, — ответила она.

— Это не слишком-то красиво, — проворчал Гил.