Джон Кейз - Код Бытия

– Неужели? – изумился Ласситер, вдохновляя священника на новые подробности.

– Да. И я думаю, причина в том, что Барези был не только врачом, но и ученым. Вы знали это?

Ласситер отрицательно покачал головой.

– Ах вот как! Следовательно, вы не были знакомы с Барези! Он был поистине многогранной личностью. Гением! Но должен признаться, что я частенько обыгрывал его в шахматы. Регулярно, по правде сказать.

Ласситер рассмеялся.

– Скорее всего я делал столько ошибок, что он просто не мог предвидеть мои ходы, – доверительно произнес Азетти. – Постоянно жаловался, что я разрушаю его игру. Еще вина?

– Спасибо, не надо, – ответил Ласситер.

Ему нравился этот человек.

– Отец, дед, да и все остальные родственники Барези нажили состояния. Политика и строительство. Ужасно коррумпированные – даже по масштабам Италии. Игнацио никогда не испытывал нужды в деньгах, и у него не было необходимости трудиться. Но он учился. Генетике в Перудже и биохимии в Кембридже. Кембридже! – Азетти налил себе вина и погрузил в него хлебную корочку. – Он работал в одном из институтов Цюриха и получил там медаль.

– За что?

– Не знаю. Какие-то исследования. Но потом он от этого отказался…

– От чего?

– От точных наук.

– Вы хотите сказать, что он занялся медициной?

– Нет. Медициной позже, – ответил Азетти, качая головой. – Вначале он изучал теологию в Германии. Написал книгу, она у меня есть.

Священник, не оглядываясь, протянул руку назад, снял с полки толстенный том и передал гостю. Ласситер открыл книгу, посмотрел на название и покачал головой.

– Здесь все по-итальянски, – протянул он и сразу осознал всю глупость своего замечания.

– Она называется «Реликвии, тотемы и божественность».

Ласситер кивнул и отодвинул том в сторону.

– Барези слыл большим авторитетом в этой области, – добавил Азетти.

– Правда? – довольно равнодушно произнес Ласситер.

– О да.

– Спагетти просто великолепны, – сказал Ласситер.

Его огорчало, что беседа все больше и больше удаляется от интересующей его темы – клиники Барези, – и он не знал, как вернуть разговор на нужные рельсы.

– Роль реликвий в христианстве Барези связывал с некоторыми весьма примитивными религиозными верованиями. Анимизмом, поклонением духам предков. Верования дикаря, поедающего сердце врага, чтобы завладеть его силой, позже отразились и в христианстве – до сих пор считается, что кость святого или даже ее обломок в мешочке на шее сумеет оградить владельца от болезней и иных напастей.

– Очень интересно, – сказал Ласситер тоном, в котором никакого интереса не чувствовалось.

– Это действительно интересно. Я очень рекомендую вам эту книгу. В ней много говорится о магических ритуалах, и кое-кто может сказать, что это относится и к обряду причастия.

– Каким образом?

– Мы пьем кровь и вкушаем тело Господа, – пожал плечами Азетти. – Для верующих это таинство, но кому-то… оно может представляться чем-то иным. Магией, например.

– Серьезное расхождение с канонами, – заметил Ласситер.

– Еще бы, – рассмеялся священник. – Но Барези это не беспокоило. Его репутация была вне подозрений, и в Ватикане доктора ценили весьма высоко.

– Неужели?

– Именно. Ватикан его постоянно использовал.

– Для чего?

– Для проверки подлинности реликвий. Когда какой-нибудь артефакт вызывал сомнения, Барези приглашали для экспертизы. В большинстве случаев вопрос разрешался просто. Если обломок «подлинного креста» был из тикового дерева… или во фрагменте скальпа святого Франциска обнаруживалась ДНК вола… Вы слышали о Туринской плащанице?

– Конечно, – ответил Ласситер. – О ней все слышали.

– Вот видите! А Барези был одним из ученых, изучавших ее.

– Я читал, что плащаницу все же сочли подделкой.

– Да, многие говорят, что это всего лишь «кусок отличного полотна тринадцатого века», а изображение – творение рук Леонардо. Первая в мире фотография.

– А что думал Барези?

– Тоже считал ее подделкой, но с очень мрачной историей.

– Как это понимать?

– В своей книге он утверждает, что у истоков возникновения многих реликвий стоят весьма зловещие события, и плащаница в этом отношении не исключение. В свое время реликвиям придавалось такое значение, что, когда святой заболевал, люди собирались у его дома и ждали, когда он испустит дух. Затем они врывались в дом и выходили назад с частями его тела – пальцами, зубами, ушами – одним словом, раздирали его на части.