Фоссум Карин - Не оглядывайся!

– Мы начнем с Кристала. Каждый прочешет свою сторону улицы – по десять домов с каждой стороны. Начнем в десять минут шестого, когда люди вернутся с работы.

– Никаких возражений, – ответил Скарре и взглянул на свои наручные часы. В два часа начинал действовать запрет на курение.

– Спешат. Неважно. Спроси про то, какой была Анни некоторое время назад, и не думают ли они, что она изменилась. Подключи всю свою харизму и дай им выговориться. Короче, выясни все.

– Нам лучше поговорить с Эдди Холландом без жены.

– Я думал о том же. Я попрошу его зайти к нам через пару дней. А мать в шоке. Рано или поздно она немного успокоится.

– Но они вели себя совершенно по-разному, когда речь шла об Анни, ты не находишь?

– Так часто бывает. У тебя ведь нет детей, Скарре?

– Нет. – Он закурил.

– Ее сестра наверняка уже дома, вернулась из Тронхейма. Нам нужно поговорить и с ней.

После обеда они зашли в Отдел экспертизы, но никаких сенсационных фактов о ветровке, которой был прикрыт труп, обнаружить не удалось.

– Импорт, из Китая. Такие продаются во всех магазинах низких цен. Импортер говорит, что они завезли примерно две тысячи курток. Пакетик диацетила в правом кармане, зеркало и несколько светлых волосков, возможно, собачья шерсть. И не спрашивайте меня о породе. Больше ничего.

– Размер?

– XL. Но рукава слишком длинные, они были закатаны.

– Раньше люди нашивали на куртки ярлычки с именами, – заметил Сейер.

– Да, случалось пару раз в Средние века.

– А что насчет таблеток?

– Ничего интересного. Просто-напросто ментоловая пастилка. Крошечная и очень сильная.

Сейер почувствовал себя обманутым. Ментоловая пастилка ровным счетом ничего не значила. Такие были в карманах у всех, у него самого всегда был с собой пакетик «Fisherman's Friend».

Они двинулись назад. Машин в Кристале прибавилось, на дороге было полным-полно детей на самых разных видах транспорта: трехколесных велосипедах, тракторах; гуляли девочки с колясками, а один подросток щеголял на самодельном деревянном «Норвегобиле» с плешивым хвостом, развевающимся по ветру. Когда полицейский автомобиль свернул к почтовым ящикам, красочное движение застыло, как река подо льдом. Скарре не мог удержаться от того, чтобы не проверить тормоза пары игрушечных автомобилей, и был совершенно уверен, что хозяин сине-розового «Масси Фергюсона» наделал в подгузник от ужаса, узнав, что у него не горят задние фары.

Все поняли: что-то случилось, но никто не знал, что именно. Никто не отваживался позвонить Холландам и спросить.

Полицейские обошли дом за домом, каждый по свою сторону улицы. Раз за разом им приходилось наблюдать недоверие и шок на застывших лицах. Женщины обычно начинали плакать, мужчины бледнели и замолкали. Они вежливо пережидали какое-то время, потом задавали вопросы. Все хорошо знали Анни. Многие женщины видели ее – по пути ей пришлось пройти мимо всех домов. Годами она следила за их детьми, лишь в последний год, когда начала взрослеть, Анни отошла от этого занятия. Почти все говорили о ее успехах в гандболе и своем замешательстве, когда она бросила стоять в воротах, ведь Анни была настолько хороша, что о ней постоянно писали местные газеты. Пожилая пара вспомнила, что раньше она вся искрилась чувствами и была гораздо более открытой; они считали, что она изменилась, потому что стала старше. Она невероятно вытянулась, говорили они. До этого была очень маленькой и худенькой – и вдруг резко вытянулась.

Скарре побывал в апельсиново-желтом доме. Его хозяином оказался холостяк лет сорока с лишним. Посреди гостиной стояла аккуратная маленькая лодка с полным такелажем, на дне ее лежал матрас и куча подушек, по краю обшивки был вмонтирован держатель для бутылок. Скарре очарованно уставился на судно. Лодка была ярко-красная, паруса – белые. Собственная квартира сразу же показалась ему недостаточно оригинально обставленной.

Фритцнер знал Анни не так уж хорошо, у него, в конце концов, не было своих детей, за которыми нужно было бы присматривать. Но он иногда подвозил ее до центра. Она обычно говорила: да, спасибо, когда погода была плохой; если же было солнечно, просто махала ему рукой. Ему нравилась Анни. Чертовски хороший вратарь, серьезно говорил он. Сейер двинулся дальше и попал в дом под номером шесть, где жила турецкая семья. Семья Ирмак как раз собиралась ужинать, когда он позвонил в дверь. Они сидели вокруг стола, и от большой кастрюли, стоявшей в его середине, поднимался пар. Хозяин дома, высокий человек в рубашке с вышивкой, протянул полицейскому коричневую руку. Сейер рассказал им, что Анни Холланд мертва. Что, судя по всему, кто-то ее убил. Нет, сказали они в ужасе, не может быть. Красавица из двадцатого дома, дочка Эдди! Единственная семья, которая хорошо их приняла, когда они поселились здесь. Они жили и в других местах, и не везде они были желанными гостями. Не может быть! Мужчина схватил Сейера под руку и повел к дивану.