Патриция Корнуэлл - Последняя инстанция

Шандонне подносит к лицу руку и касается повязки. Наружная сторона его пальцев покрыта бледным, бесцветным, как у альбиноса, пухом. Длиной, пожалуй, с полдюйма, будто он совсем недавно обрился. Перед глазами пронеслись мимолетные воспоминания: эти же самые руки, пытающиеся меня схватить, грязь под нестрижеными ногтями. Только теперь я обратила внимание на угадывающиеся под одеждой мышцы — довольно крепкие, но не выпирающие, как у культуристов, помешанных на снарядах, а жесткие и узловатые, как у животного; физическая оболочка человека, использующего, подобно дикому зверю, свое тело для добывания пищи, борьбы и бегства, для выживания. Его сила опровергает наше предположение, что он вел затворнический и довольно оседлый образ жизни, таясь от мира в элегантном особняке на острове Святого Людовика.

— С капитаном Марино вы уже встречались, — замечает Бергер. — Инспектор Эскудеро из прокуратуры нашего округа будет снимать разговор на камеру, а это — специальный агент Джей Талли из полицейского Управления по контролю за оборотом алкоголя, табака и оружия.

Визитерша пристально за мной наблюдает — стараюсь не смотреть на нее, всеми силами сдерживая вопрос: «Как здесь оказался Джей?» В мозгу проносится мимолетная мысль, что его привлекают, прямо-таки безудержно притягивают, именно такие женщины, как она. Достаю из кармана своего жакета платок, чтобы смахнуть со лба холодный пот.

— Вы знаете, что наша беседа записывается на видеопленку, не так ли? Возражений не имеете? — говорит Бергер с экрана.

— Не имею. — Убийца со смаком затягивается сигаретой и снимает крошку табака с кончика языка.

— Сэр, сейчас я буду задавать вам вопросы, связанные с гибелью Сьюзан Плесс пятого декабря тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

Шандонне никак не реагирует. Берет пепси в стаканчике и нащупывает розовыми бесформенными губами соломинку, пока прокурор сообщает ему адрес жертвы, проживавшей в нью-йоркском Верхнем Ист-Сайде. Она в который раз напоминает задержанному о его правах. Тот слушает. Может, это игра воображения, но сдается мне, он здорово проводит время. Боль его, похоже, не мучает, да и запуганным этого человека не назовешь. Не слишком говорлив, любезен, не лезет на рожон, держит свои чудовищные мохнатые руки на столе, то и дело касаясь повязок, будто желая напомнить, до чего мы (а вернее, я) его довели.

— Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, — продолжает Бергер. — Вы понимаете? Вы меня очень обяжете, если не будете качать головой, а ответите «да» или «нет».

— Я понимаю. — Он сама любезность, всегда готов сотрудничать.

— У вас есть право проконсультироваться с адвокатом, прежде чем отвечать на вопросы, либо требовать его присутствия на допросе. Вы понимаете?

— Да.

— Если у вас нет адвоката или вы не можете оплатить его услуги, вам будет предоставлен бесплатный защитник. Вы понимаете?

При этих словах Жан-Батист снова тянется к пепси. Бергер неотступно продолжает, желая убедиться, что и Шандонне, и весь окружающий мир полностью осознают: процедура проводится на законном основании, по всем правилам, задержанный в курсе происходящего и дает показания по собственной воле, без принуждения с чьей-либо стороны. — Теперь, когда вы полностью осведомлены о своих правах, — она убедительно, без лишних проволочек подводит к заключению вступительную часть, — вы готовы рассказать нам всю правду о том, что случилось?

— Я всегда говорю правду, — мягко замечает Шандонне.

— Вам зачитали права в присутствии инспектора Эскудеро, капитана Марино и специального агента Талли, и вы все поняли?

— Да.

— Не расскажете ли мне своими словами, что произошло со Сьюзан Плесс? — говорит Бергер.

— Хорошая была девушка, — к немалому моему изумлению, отвечает Шандонне. — До сих пор все внутри переворачивается.

— Ага, кто бы сомневался, — язвительно бормочет Марино в моем конференц-зале.

Бергер моментально нажимает кнопку «пауза».

— Капитан, попрошу без комментариев. Спасибо.

Марино сидит угрюмый, источая недоброжелательность. Наша гостья направляет пульт на экран: она спрашивала Жан-Батиста, как они повстречались со Сьюзан Плесс. Тот отвечает, что познакомились они в одном ресторане под названием «Люми», который находится на Семидесятой улице, между Третьей и Лексингтон-авеню.

— Чем вы там занимались? Ели, работали?

— Ел в одиночестве. Зашла она, с ней тоже никого не было. Я как раз заказал отличнейшее итальянское вино массолино бароло тысяча девятьсот девяносто третьего года. Она была так; очаровательна.