Джеймс Эллрой - Кровавая луна

– Тедди Верпланк.

Багровая физиономия Уайти Хейнса побелела. Он стиснул руки с такой силой, что Ллойд услышал, как хрустнули суставы. Целая сетка вен пульсировала у него на шее. Он дернул головой, отстраняясь от дула. На губах толстым белым слоем засохла слюна.

– П-просто п-п-парень из шк-школы, – проговорил Хейнс заикаясь.

Ллойд покачал головой:

– Ответ неполный, Уайти. Верпланк – серийный убийца. Он убил Крэйги и бог знает сколько женщин. После каждого убийства он посылает цветы твоей однокласснице Кэтлин Маккарти. Он установил прослушку в твоей квартире – вот как я связал тебя с Крэйги. Тедди Верпланк одержим тобой, и ты мне расскажешь, в чем тут дело.

Хейнс ощупал полицейский жетон, приколотый чуть выше нагрудного кармана.

– Я… я ничего не знаю.

Ллойд опять крутанул барабан.

– У тебя пять шансов, Уайти.

– Кишка тонка, – хрипло прошептал Уайти.

Ллойд прицелился ему между глаз и спустил курок. Боек ударил по пустому гнезду с сухим щелчком. Бесслезные рыдания вырвались из груди Хейнса. Дрожащими руками он вцепился в диван и начал рвать из него куски искусственной кожи вместе с поролоном.

– Четыре шанса, – продолжал Ллойд. – Я тебе немного подскажу. Верпланк был влюблен в Кэти Маккарти. Он был «Клоуном Кэти». Помнишь «свиту Кэти» и ее «клоунов»? Десятое июня шестьдесят четвертого года тебе что-нибудь говорит? В тот день Верпланк впервые вступил в контакт с Кэти Маккарти – послал ей стихи о крови, любви и ненависти, излитой на него. В тот год и ты, и Верпланк, и Птичник учились в средней школе Маршалла. Что вы с Крэйги сделали с Верпланком, Хейнс? Вы его ненавидели? Вы пустили ему кровь? Вы…

– Нет! Нет! Нет! – завизжал Хейнс, обхватив себя руками и колотясь затылком о спинку дивана. – Нет! Нет!

Ллойд встал, взглянул на Хейнса и понял, что последний кусочек головоломки встал на место, связав Рождество 1950 года с десятком десятых июня и открыв дверь, ведущую в преисподнюю. Он приставил револьвер к голове Хейнса и дважды спустил курок. При первом щелчке Хейнс завопил, при втором стиснул руки и начал шептать молитвы.

– Все кончено, Уайти, – наклонился к нему Ллойд. – Для тебя, для Тедди, может быть, даже для меня. Расскажи мне, за что вы с Крэйги его изнасиловали.

Хейнс шептал молитвы. Ллойд разобрал, что молится он по четкам на латыни. Закончив молитву, Хейнс расправил свою насквозь промокшую от пота гимнастерку и поправил жетон. Когда он заговорил, его голос звучал совершенно спокойно.

– Я с самого начала понял, что кто-то знает и Бог пришлет кого-нибудь наказать меня за это. Мне годами снились священники. Я с самого начала думал, Бог пошлет священника. Не предполагал, что он пошлет полицейского.

Ллойд снова сел напротив Хейнса, лицо которого смягчилось и стало торжественным перед признанием.

– Тедди Верпланк был психом, – начал свой рассказ Уайти Хейнс. – Он не вписывался. Но сам плевать на все хотел. Он не был отличником, не был спортсменом, не был хулиганом. Не был одиночкой. Он был просто ни на кого не похож. Ему не требовалось кривляться и выделывать всякие чертовы штуки, чтобы привлечь к себе внимание. Он просто ходил по школе в этих своих педиковатых одежках в духе Лиги плюща, [41] Восемь старейших и самых привилегированных университетов на Атлантическом побережье США и всякий раз, как бросал на тебя взгляд, ты знал, что он считает тебя дерьмом. Он печатал газету со стихами и рассовывал ее по всем шкафчикам в гребаной раздевалке. Он насмехался надо мной и Птичкой, над «серферами» и «пачукосами», и никто не мог ему слова сказать поперек, потому что было в нем что-то такое… вроде черной магии. Стоило ему взглянуть на тебя, и казалось, он читает все твои мысли, а если ему нагадишь, опубликует все это в своей газетенке, и все прочтут.

Он печатал в своей газетенке разные стихи, в том числе и любовные. Сестра у меня жутко умная и сразу просекла, что все эти громкие слова, символы и прочее дерьмо слизаны у великих поэтов и посвящены этой возомнившей о себе сучке Кэтлин Маккарти. Сестренка сидела рядом с ней на домоводстве. Она мне говорила, что эта сука Маккарти живет в придуманном мире. Воображает, будто чуть ли не все парни в школе Маршалла по ней сохнут. Будто все влюблены в нее и в других возомнивших о себе сучек, которые за ней таскались. В те годы была такая песня – «Клоун Кэти». Все ее пели, это был хит сезона. И эта сука Маккарти сказала моей сестренке, что у нее сотня таких «клоунов Кэти». На самом деле единственным клоуном был Верпланк. Но он боялся приставать к Маккарти, а она понятия не имела, что он по ней сохнет.