Джеймс Эллрой - Кровавая луна

Ллойд потыкал штыком в разбитое окно, прищурился, глядя в темноту, навострил уши, как собака… Он пытался уловить малейший звук или движение. Ничего. Только вой сирен да треск выстрелов в отдалении.

Беллер бегом пересек улицу в тот самый миг, когда черно-белая полицейская машина повернула на Центральный проспект с Девяносто четвертой улицы. Два офицера в бронежилетах выскочили из машины. Водитель подбежал к Ллойду.

– Какого хрена ты тут околачиваешься? – возмущенно заорал он.

Ответил Беллер. Ему удалось застать полицейских врасплох – они повернулись к нему, на ходу вынимая пистолеты тридцать восьмого калибра.

– Разведка, офицер! Мы с приятелем получили приказ выдвинуться впереди роты и засечь снайперов, если таковые имеются. Мы из пехотной разведки.

Ллойд сразу понял, что полицейские не купились на эту историю. Ему просто необходимо было оторваться от своего никчемного напарника и лично исследовать страшные чудеса района Уотте.

– Мне кажется, мы заблудились, – сказал он, бросив многозначительный взгляд на Беллера. – Нам приказали выдвинуться вперед на три квартала, но где-то мы свернули не туда. На этих улицах с номерами все дома выглядят одинаково.

И он замолчал, растерянно озираясь. Беллер разгадал игру Ллойда.

– Точно, – подтвердил он. – Все дома выглядят одинаково. А эти ниггеры сосут бузу у себя на крыльце и тоже похожи друг на друга.

Старший из двух полицейских кивнул и, указав на юг, спросил:

– Вы, парни, из этой артиллерийской бригады на Сто второй улице? Охота на черных с полной выкладкой?

Ллойд и Беллер переглянулись. Беллер облизнул губы, стараясь удержаться от смеха.

– Да, – ответили они хором.

– Ну, тогда полезайте в машину. Считайте, что вы нашлись.

Пока они катили на юг, не включая дальний свет и сирену, Ллойд рассказал полицейским, что в октябре поступает в полицейскую академию и хотел бы, чтобы этот бунт стал его личным полевым испытанием. Коп, что помоложе, расхохотался:

– Ну, считай, что этот бунт послан тебе свыше как личное полевое испытание. Сколько в тебе росту? Шесть футов четыре дюйма? [5] Фут равен примерно 30,48 см, дюйм – примерно 2,5 см. С твоим ростом тебя пошлют прямо в Уотте, в участок на Семьдесят седьмой улице, в тот самый район, что мы сейчас патрулируем. Когда дым рассеется и проклятые либералы начнут разливаться соловьем, что негры – жертвы бедности, тут будет полно работы: порядок наводить среди паршивых ниггеров, отведавших крови. Как тебя звать, малыш?

– Хопкинс.

– Уже убил кого-нибудь, Хопкинс?

– Нет, сэр.

– Не зови меня сэром. Ты пока еще не коп, а я простой патрульный. Ну, а я вот кучу народа положил в Корее. Целую кучу народа. И знаешь, меня это изменило. Все теперь выглядит по-другому. Совсем по-другому. Я толковал с другими парнями. Они тоже потеряли в Корее невинность. Свою вишенку. И все мы пришли к одному: начинаешь по-другому глядеть на вещи. Смотришь на невинных людей, как на детишек малых, и хочешь, чтоб они такими и остались: у тебя-то невинности уже нет. Всякая ерунда вроде маленьких детишек с их игрушками и собачками-кошечками достает тебя до слез. Уж ты-то знаешь, что они идут прямиком в эту кучу дерьма, в самую середку, и хочешь их не пустить. Ну, а потом встречаешь людей, которым плевать на все хорошее, на все, чем стоит дорожить. Вот с ними-то и надо разобраться покруче. Надо защищать невинность в этом мире, Хопкинс, хоть ее и осталось-то на пару грошей, не больше. Ну, да уж сколько есть. Вот почему я коп. Вот ты, по-моему, еще не потерял свою вишенку, Хопкинс. И ты хочешь драться. Ты хоть сечешь, о чем я толкую?

Ллойд кивнул. Он ощущал странное покалывание по всей коже. Сквозь открытое окно патрульного автомобиля до него доносился запах гари, но он уже притерпелся и почти не замечал его. Зато понял, что полицейский говорит о тех самых вещах, которые внушал ему ирландский протестантский характер.

– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, – заверил Ллойд.

– Вот и хорошо, малыш. Значит, для тебя все начнется сегодня. Останови здесь, – велел коп своему напарнику.

Второй полицейский, на вид постарше, дал по тормозам и съехал к обочине.

– Твой ход, малыш, – сказал тот, что моложе, и щелкнул по шлему Ллойда. – А твоего приятеля мы отвезем обратно в расположение вашей части. Посмотрим, что ты сможешь сделать один.

Ллойд так поспешно выбрался из патрульной машины, что даже не успел поблагодарить своего наставника. В знак прощания полицейские врубили сирену.