Уилбур Смит - Лучший из лучших

Зуга вел дозорных обратно в лагерь после двухдневной вылазки на другой берег реки. Он с удовольствием убедился, что за время их отсутствия Сент-Джон последовал его совету: кустарник вокруг котловины был вырублен, чтобы не мешал стрелять. Теперь, прежде чем добраться до фургонов, нападающим придется преодолеть триста ярдов открытой местности – под злобными взглядами маленьких циклопов по имени «максим».

Подъехав к лагерю, дозорные высвободили колеса одного фургона и оттащили его в сторонку, открывая проход. Сержант в мундире компании отсалютовал проходившему мимо Зуге:

– Сэр, генерал Сент-Джон передает вам привет и просит немедленно зайти к нему.

– Вам не помешает промочить горло, – сказал Мунго Сент-Джон, бросив взгляд на густую пыль, покрывавшую бороду Зуги, и темные пятна пота на рубашке. Зуга поблагодарил сдержанным кивком и плеснул в стаканчик из бутылки, которая прижимала край разложенной на столе карты.

– Отряды матабеле в полной боевой готовности. – Он умолк, дожидаясь, пока виски смоет забившую горло пыль. – Большинство я узнал: Иньяти Ганданга, Инсукамини Манонды… – Зуга сыпал именами индун и названиями их отрядов, поглядывая на записи в своем блокноте. – У нас была стычка с «Кротами», пришлось отстреливаться и удирать, но нам удалось добраться до реки Бембези, а уж потом мы повернули обратно.

– Баллантайн, да где же они, эти отряды? – чуть ли не капризно спросил Джеймсон. – Черт побери, старина, мы отошли от «Айрон-Майн-Хилл» на семьдесят миль и до сих пор ни одного матабеле в глаза не видели!

– Доктор, мы окружены со всех сторон. Тысяча воинов, если не больше, прячутся в зарослях прямо за рекой. Судя по обнаруженным следам, как минимум два отряда зашли нам в тыл. Скорее всего они залегли в холмах и глаз не спускают с лагеря.

– Мы должны заставить их ввязаться в бой! – расстроился Джеймсон. – Каждый день промедления обходится держателям акций в кругленькую сумму!

– Здесь они нападать не станут: лагерь хорошо укреплен и стоит на открытом месте.

– А где станут?

– Матабеле придерживаются тактики зулусов: атакуют врага на труднопроходимой местности или в густых зарослях. Я заметил по дороге четыре ущелья, где импи могут подобраться к нам поближе с обеих сторон или устроить засаду для проезжающих мимо фургонов.

– Вы хотите, чтобы мы сунулись в ловушку, вместо того чтобы выманить их? – спросил Мунго.

– Вам не удастся их выманить. Я думаю, что командует отрядами Ганданг, единокровный брат короля. Он слишком хитер, чтобы атаковать нас на открытом месте. Если вы хотите втянуть матабеле в бой, то придется драться на труднопроходимой местности.

– Если змея свернулась, подняла голову и раскрыла пасть, показывая капельки яда, висящие на клыках точно роса, мудрец не станет протягивать к ней руку, – тихо говорил Ганданг. Окружавшие его индуны склонились поближе, чтобы лучше слышать. – Он подождет, пока змея развернется, собираясь уползти, и тогда наступит ей на голову, размозжив череп. Мы должны ждать. Нужно напасть в лесу, когда фургоны вытянуты цепью, а всадники не видят друг друга. Тогда мы разрежем колонну на куски и проглотим их по одному.

– Мои воины устали от ожидания, – заявил Манонда, сидевший напротив Ганданга у костра.

Манонда командовал отборным отрядом Инсукамини. В его волосах появилась седина, но в сердце по-прежнему горел огонь. Все знали, что Манонда храбр до безумия, быстро вспыхивает от малейшего оскорбления и еще быстрее воздает обидчику по заслугам.

– Белые дикари беспрепятственно шагают по нашим землям, а мы плетемся за ними, точно застенчивые жеманницы, оберегающие свою девственность. Мои воины устали от ожидания, Ганданг, и я вместе с ними.

– Манонда, брат мой, иногда нужно быть застенчивым, а иногда – храбрым.

– Храбрым нужно быть тогда, когда враг нагло стоит прямо перед тобой. Их всего шестьсот – ты ведь сам пересчитывал, Ганданг, – а нас шесть тысяч! – Манонда насмешливо улыбнулся, обводя взглядом кружок слушателей: каждый носил на голове обруч индуны, на руках и ногах – кисточки коровьих хвостов, знак доблести. – Позор тем, кто колеблется! – презрительно заявил Манонда, Храбрец. – Позор тебе, Базо! Позор тебе, Нтабене! Позор тебе, Гамбо!

Услышав свое имя, каждый индуна злобно шипел, отвергая обвинение.

Вдруг до кружка сидевших на корточках вождей донесся какой-то посторонний шум – индуны оторопело замолчали, услышав заунывный плач. Он постепенно приближался, послышались другие голоса.