Уилбур Смит - Лучший из лучших

– Огонь! – закричал Зуга, вглядываясь сквозь прорезь прицела в наступающего на него матабеле: с каждым шагом тот становился все ближе. Зуге внезапно расхотелось убивать столь храброго противника.

– Й-и-е! Й-и-е! – закричал воин, поднимая щит, чтобы ударить копьем.

Зуга выстрелил: пуля попала в яремную ямку, матабеле резко развернулся, упал, ударившись плечом о землю, и откатился под копыта лошади.

С полдесятка амадода отступили под натиском смертельных залпов и помчались обратно в деревню. Остальные лежали на земле перед цепью всадников.

– За ними! – Зуге почти не пришлось повышать голос. – Вперед! В атаку! Сержант Дэниел, рядовой Торн – в пещеру!

Зуга направил лошадь мимо поселка. Путь преградил упавший матабеле – пришлось слегка свернуть в сторону, объезжая труп. Торн и Дэниел уже ускакали вперед.

Внезапно распростертый на земле воин легко вскочил на ноги: притвориться мертвым – старый зулусский трюк, этого следовало бы ожидать, но Зуга был застигнут врасплох и держал оружие в левой руке. Он потянулся за винтовкой, одновременно пытаясь повернуть лошадь и выкрикивая бесполезные угрозы.

Матабеле вытянул вперед руку с зажатым в ней ассегаем – лошадь на полном скаку напоролась грудью на широкое блестящее лезвие и стала заваливаться на бок. Зуга едва успел высвободить ноги из стремян и спрыгнуть, как тяжелая туша рухнула на землю, взбрыкнув всеми четырьмя копытами.

Приземлился он неудачно, однако сумел вскочить и развернуться лицом к нападающему. Окровавленный ассегай чуть не воткнулся в живот: в последний момент Зуга ухитрился парировать удар, и стальной наконечник звякнул о ствол ружья. Двое мужчин сошлись в рукопашной.

От матабеле пахло дымом, охрой и жиром. Твердое, точно вырезанное из черного дерева тело на ощупь было скользким, как только что пойманная рыба. Зуга знал, что ему не удастся удержать противника дольше, чем несколько секунд. Перехватив ружье за дуло и приклад, он изо всех сил ударил стволом под подбородок, по выступающим на горле мышцам, и отчаянно попытался подсечь матабеле колесиком шпоры за лодыжку.

Они опрокинулись, Зуга оказался сверху и, падая, всем весом налег на ружье, беспощадно вдавливая его в горло противника. Шея хрустнула, словно скорлупа ореха в серебряных щипцах. Веки воина затрепетали, закрывая налитые кровью глаза, и тело обмякло.

Вскочив на ноги, Зуга торопливо огляделся: солдаты уже добрались до поселка. Слышались беспорядочные выстрелы – добивали выживших после доблестной, но тщетной атаки. Кто-то из добровольцев погнался за убегающей голой старухой. Ее высохшие груди болтались, тонкие ноги подкашивались от страха. Всадник наехал на беглянку и развернул коня, чтобы затоптать ее; с воплями и азартными проклятиями он палил в беззащитное сморщенное тело, прибитое к земле.

За поселком две лошади галопом поднимались по склону. Добравшись до подножия скалы, Дэниел и Торн выскочили из седел и скрылись в пещере – Зуге до нее оставалось добрых полмили. Он побежал, на ходу перезаряжая ружье.

Баллантайн еще не отошел от потрясения, вызванного схваткой с матабеле, да и в сапогах для верховой езды не очень-то побегаешь. Ему потребовались бесконечно долгие минуты, чтобы подняться по склону туда, где Дэниел и Торн оставили лошадей.

Задыхаясь, измотанный Зуга привалился к стене у входа в пещеру. Он отчаянно втягивал в себя воздух, вглядываясь в темную глубину, полную неясной угрозы. Из темноты доносились разноголосые отзвуки: крики мужчин, рев и рычание диких животных, визг смертельно испуганной женщины и грохот выстрелов.

Майор, пригнувшись, вошел в пещеру и тут же споткнулся о тело – старик с белоснежными волосами и кожей, сморщенной, как чернослив. Зуга перешагнул через него, наступив в лужу темной липкой крови.

Продвигаясь вперед, он постепенно привык к темноте. Вокруг виднелись мумифицированные тела древних мертвецов, сваленные в кучи возле стен. Кое-где сквозь высохшую кожу проглядывала белая кость; попадались руки, гротескно поднятые в жесте приветствия или умоляюще протянутые.

Зуга шел по жутким катакомбам к тусклому источнику света впереди. Снова раздались дикие вопли, на этот раз сопровождаемые раскатами нечеловеческого хохота, эхом отдаваясь от стен и потолка пещеры. Он ускорил шаг.

За углом открылась округлая впадина в полу пещеры, освещенная оранжевым пламенем костра и падающим сверху единственным лучом света, который проникал через узкую трещину в высоком сводчатом потолке. Клубы дыма от костра затмевали солнечный луч, придавая ему небывалый синий оттенок. Словно прожектор на театральной сцене, луч выхватывал из темноты клубок тел на дне впадины.