Патриция Хайсмит - Талантливый мистер Рипли [Литрес]

Когда пароход подплывал к берегам Греции, Том стоял на палубе с миссис Картрайт. Она рассказывала о том, насколько изменился порт Пирей с тех пор, как она видела его в последний раз, но Тома все эти перемены мало интересовали. Порт стоял на своем месте, и это главное. Перед ним был не мираж, а реальный холм, на который ему предстояло взойти, да и дома можно будет потрогать – если он до них доберется.

Полицейские поджидали его на пристани. Их было четверо. Они стояли, сложив руки на груди и смотрели на приближающийся пароход. Том до последней минуты помогал миссис Картрайт, бережно ее поддерживал, помог сойти со сходней и ступить на берег, с улыбкой распрощался и с ней, и с ее дочерью. Он ожидал свой багаж под буквой «Р», они – под буквой «К», а потом обе дамы с фамилией Картрайт уехали в Афины на специальном автобусе.

Еще ощущая теплый и влажный поцелуй миссис Картрайт на своей щеке, Том повернулся и медленно направился к полицейским. Не надо суетиться, думал он. Он и сам им скажет, кто он. Позади полицейских находился большой газетный киоск, и он решил купить там газету. Быть может, ему позволят это сделать. Полицейские не спускали с него глаз, по мере того как он к ним приближался. Они были в черной форме и фуражках. Том слабо им улыбнулся. Один из полицейских коснулся рукой фуражки и отступил в сторону. Другие почему-то за ним не последовали. Том прошел между двумя из них и приблизился к киоску, а полицейские продолжали смотреть в сторону парохода, не обращая на него никакого внимания.

Том уставился на газеты. Он был настолько ошеломлен, что у него подкашивались ноги. Он автоматически потянулся за римской газетой со знакомым названием всего-навсего трехдневной давности. Он достал из кармана лиры и вдруг понял, что у него нет греческих денег, но продавец газет взял лиры так же охотно, как если бы дело было в Италии, и даже сдачу дал в лирах.

– И эти тоже, – сказал Том по-итальянски, выбрав еще три итальянские газеты и парижское издание «Геральд трибюн».

Он посмотрел на полицейских. Они не оборачивались в его сторону.

Тогда он направился к навесу на пристани, где пассажиры ожидали багаж. Проходя мимо миссис Картрайт, Том услышал, как она весело его окликнула, но он сделал вид, что не слышит. Остановившись под буквой «Р», он раскрыл самую старую итальянскую газету – четырехдневной давности.

«Роберт С. Фэншо, человек, сдавший на хранение багаж Гринлифа, не обнаружен», – гласил неуклюже составленный заголовок на второй странице. Том прочитал длинную колонку под ним, но его заинтересовал только пятый абзац:

«Несколько дней назад полиция заявила, что отпечатки пальцев на чемодане и картинах совпадают с отпечатками пальцев, обнаруженных в квартире в Риме, покинутой Гринлифом. Отсюда сделан вывод, что Гринлиф сам сдал на хранение чемоданы и картины…»

Том раскрыл другую страницу. Там писали о том же:

«…Ввиду того что отпечатки пальцев на предметах в чемодане совпадают с отпечатками, обнаруженными в римской квартире синьора Гринлифа, полиция сделала вывод, что синьор Гринлиф упаковал вещи и отослал чемоданы в Венецию. Существует предположение, что он покончил жизнь самоубийством – утопился совершенно обнаженным. Другое предположение: он живет в настоящее время под именем Роберта С. Фэншо или под другим именем. Еще одна возможность: он был убит после того, как упаковал свой багаж, или же после того, как его заставили это сделать – видимо, с целью сбить полицию с толку отпечатками пальцев…

В любом случае бесполезно дальше искать Ричарда Гринлифа уже потому, что, даже если он жив, у него нет паспорта на имя Ричарда Гринлифа…»

Тома трясло, у него кружилась голова. Солнечные лучи, пробивавшиеся из-под навеса, слепили ему глаза. Носильщик подхватил его багаж, и он побрел за ним следом к стойке таможни. Глядя на то, как инспектор торопливо осматривает содержимое чемодана, Том попытался осмыслить, что именно означают эти новости. Они означают, что он вообще вне подозрений. Они означают, что отпечатки пальцев послужили гарантией его невиновности. Они не только означают, что его не отправят в тюрьму, но что его не в чем уличить. Он был свободен. Оставалось только завещание.

Том сел в автобус на Афины. Рядом с ним оказался сосед по обеденному столику на пароходе, но Том даже не кивнул ему и, случись его попутчику что-нибудь у него спросить, он бы не нашелся что ответить. Том был уверен, что в Афинах в «Америкэн экспресс» его будет ждать письмо насчет завещания. У мистера Гринлифа было достаточно времени для ответа. Возможно, он тут же привлек к делу адвокатов, и в Афинах будет лишь вежливый отрицательный ответ от адвоката, а следующее послание, вероятно, будет от американской полиции, и в нем будет сказано, что он ответствен за подделку. Возможно, в «Америкэн экспресс» его ждут оба послания. Завещание может все испортить. За окном проплывал безыскусный, высохший пейзаж, но его взгляд ни на чем не задерживался. Не исключено, что греческая полиция поджидает его в «Америкэн экспресс», а те четверо – не полицейские, а солдаты.