Арсений Ахтырцев - Сабля Чингизидов

— Славик, есть тема.

— Ну? — без всякого энтузиазма промычал Корень.

— Не мычи, тебе понравится.

— Не гони. Знаю я все твои темы, — скривился Корнеев. — Я от них просто балдею.

— Эту не знаешь. — И Сазонов положил на стол фотографию сабли. — Родовая сабля Чингизидов.

— Ты что, Грановитую палату обнес? — Корень пораженно разглядывал фотографию.

— Вещь совершенно чистая. Наследники графа Уварова продают. Все абсолютно законно, — заверил Сазонов.

— Сколько?

— Венька Извольский, ты его знаешь, сделал оценку в «Сотбис».

— Ну? — Корень вопросительно смотрел на Сазонова.

— Они выставят лот на десять миллионов.

— Сколько ты хочешь?

— Три с половиной.

— Это много. — Корень отодвинул от себя фотографию.

— Мне же надо всех оплатить, — Сазонов начал загибать пальцы, — от таможни до министерства. Одна справка на вывоз сколько затянет!

Корень задумался, отпил минералки и наконец ответил:

— Я таких денег из лопатника не вытащу. Мне надо перетереть со товарищи. Потом, экспертиза…

— В среду Разуваев даст заключение.

Корень кивнул:

— Разуваев — это хорошо, но без Зуба братва не подпишется.

— Зуб большие деньги дерет, — засомневался Сазонов.

— Если получим добро Зуба, то мы положительный результат оплатим, а отрицательный на тебе.

Сазонов задумался. Зуб, Зубовских Эдуард Иннокентьевич, был известным специалистом по антиквариату. Проработав несколько лет в различных музеях Ленинграда, он с начала шестидесятых стал заниматься антиквариатом сам. У него был врожденный талант реставратора. Никто не мог довести старинную вещь до кондиции так, как Зуб. Коллекционеры к нему выстраивались в очередь. Несколько раз он привлекался по расстрельной статье, но сел только один раз на пять лет. Поговаривали, что у него были высокопоставленные покровители, и он эти слухи не опровергал. В области антиквариата в криминальной среде не было никого авторитетнее Зуба. Его заключения не обсуждались.

Наконец депутат решился:

— Ладно, согласен. В среду позвони на мобильный после девяти вечера. Я уже буду знать результат от Разуваева.

— Добро, но Разуваеву я позвоню сам.

— Звони, Штирлиц.

Профессор искусствоведения Илья Филиппович Разуваев, один из лучших российских экспертов по холодному оружию, ликовал. Не часто попадается такой раритет.

— Ну что ж, это она, родимая, — возвестил он, выходя из кабинета и вытаскивая саблю из ножен. — Сабля из коллекции Уваровых. Она! Я, конечно, еще металловедческую экспертизу проведу, но у меня сомнений нет.

— Ты точно уверен? — переспросил Сазонов.

— Уверен. Есть ряд признаков, которые подделать невозможно. Это она. — И профессор рубанул саблей воздух.

— Ну, ты не балуй. Ты футляр лучше для нее подбери. Носите в тряпке…

— Подберу, Андрюша, подберу. Сейчас, погоди. — И Разуваев вернулся в кабинет.

Раздольский довольно улыбался:

— Так что, Андрей, будешь брать?

— Вот что. Металловедческую экспертизу я сам проведу. Саблю забираю. Поедем к тебе. В залог оставлю половину суммы. Остальное через неделю, после окончательного заключения.

В двадцать один тридцать профессору позвонили.

— Добрый вечер, Илья Филиппович, это Слава Корнеев.

— Добрый вечер, Вячеслав Львович, какими судьбами?

— Я по поводу экспертизы.

— Какой экспертизы?

— Сегодняшней.

— У меня сегодня библиотечный день. Я экспертиз не проводил, — удивился Разуваев.

— Да ладно вам, я от Сазонова, — досадливо прервал эксперта Корнеев.

— Ну так бы и говорили, — облегченно вздохнул профессор. — Так что экспертиза?

— Результат я уже знаю. Вы мне скажите, насколько вероятна ошибка?

— Сто процентов гарантии дает только Господь Бог. Профессор Разуваев дает девяносто девять процентов. Но за каждый процент он отвечает. Скажите, Слава, если я ошибся, меня убьют?

— Вас нет, а меня могут, — успокоил профессора Корнеев.

— Тогда вероятность летального исхода один процент.

— Спасибо, доктор, — ухмыльнулся Корень.

Разуваев осторожно повесил трубку.

Старый вор Решето (Решетников Александр Петрович) и антиквар Зубовских вошли в зал ресторана и сразу направились к столу Корня. Усевшись, Решето отпустил охрану, а Зуб достал продолговатый футляр.

— Ну что ж, — начал Решето, — шашка настоящая. Эдуард Иннокентьевич дает добро.

— Сабля в порядке, — подтвердил Зуб.

— Я деньги даю, — продолжил Решетников, — а ты чем ответишь?