Стив Берри - Третий секрет

— Мне пора идти в церковь и некогда разговаривать, — сказала она. — Я с удовольствием поговорю с вами после службы.

Она говорила по-английски.

— Мы пришли не за тем, за чем вы думаете, — ответил Мишнер.

Он вкратце объяснил ей, кто он такой и зачем приехал.

Она никак не отреагировала на его слова, как будто к ней каждый день приезжали гонцы из Ватикана. Наконец, поколебавшись мгновение, она пригласила их войти.

Интерьер дома простой и более чем скромный. Сквозь полуоткрытые окна с потрескавшимися стеклами в комнату проникал солнечный свет. Над камином — изображение Девы Марии, окруженное мерцающими свечами. В углу — статуя Девы. Вырезанная из дерева фигура одета в серое платье со светло-голубой отделкой. Ее лицо скрыто светлой вуалью, подчеркивающей волнистые пряди каштановых волос. У нее теплые выразительные голубые глаза. Мишнер узнал эту фигуру: Фатимская Дева.

— Почему Фатима? — спросил он, указав на резное изображение.

— Это мне подарил один паломник. Мне она нравится. Совсем как живая.

Мишнер заметил, что правый глаз Ясны слегка подрагивает, и ее бессвязные реплики и вкрадчивый голос внезапно вызвали у него подозрения. Он подумал про себя, не находится ли она под воздействием какого-нибудь психотропного вещества.

— Вы утратили веру? — вдруг тихо спросила она.

Вопрос застал его врасплох.

— Разве это так важно?

Она указала взглядом на Катерину.

— Она отвлекает ваши мысли.

— Почему вы так считаете?

— Сюда редко приезжают священники в сопровождении женщин. Особенно в мирской одежде.

Мишнер не собирался отвечать. Они все еще стояли, поскольку хозяйка так и не предложила сесть, и это было не самым хорошим началом разговора.

Ясна повернулась к Катерине:

— А вы вообще не верите. И никогда не верили. Как, должно быть, страдает ваша душа.

— Вы хотите произвести на нас впечатление своей проницательностью?

Если Катерине и были небезразличны слова Ясны, то она не собиралась никак это показывать.

— Для вас, — сказала Ясна, — реально только то, что вы можете потрогать руками. Но, кроме этого, существует еще многое. Есть столько всего, чего вы и представить себе не можете. И хотя не все можно осязать, все это абсолютно реально.

— Мы выполняем задание Папы, — сказал Мишнер.

— Климент сейчас лицезреет Деву.

— Я тоже на это надеюсь.

— Но своим неверием вы причиняете ему вред.

— Ясна, Климент отправил меня узнать десятое откровение. У меня есть письменное распоряжение об этом, подписанное самим Папой и кардиналом-камерленго.

Она отвернулась.

— Мне оно не известно. И я не хочу его знать. Когда я его узнаю, Дева перестанет являться мне. А Ее слова очень важны для всего мира.

Мишнер знал, что слова, сказанные Девой в Меджугорье, ежедневно рассылаются по факсу и электронной почте по всему миру. В большинстве своем — это просто призывы к вере и миру на планете, убеждающие, что того и другого можно достичь постом и молитвой. Вчера он прочел в ватиканской библиотеке несколько недавних посланий из Меджугорья. Как правило, веб-сайты, где передавалась божественная воля, были платными, что давало Мишнеру повод задуматься об истинных мотивах Ясны. Но, судя по простоте дома и ее вида, она не извлекала никакой прибыли от их распространения.

— Мы знаем, что вам не известно десятое откровение, но вы можете сказать нам, от кого из других очевидцев мы можем его узнать.

— Нам всем было сказано никому не сообщать эти откровения, пока сама Дева не разрешит рассказать о них.

— Неужели распоряжения Святого Отца недостаточно?

— Святой Отец умер.

Ее нежелание идти на контакт начало раздражать Мишнера.

— Зачем вы все так усложняете?

— Небеса тоже спрашивали меня об этом.

Эти слова напомнили ему жалобы Климента за несколько недель до его смерти.

— Я молилась за Папу, — произнесла она. — Наши молитвы нужны его душе.

Мишнер хотел спросить, что она имеет в виду, но не успел он и рта раскрыть, как она подошла к стоящей в углу статуе. Неожиданно ее взгляд стал отсутствующим и устремился в одну точку. Она молча опустилась на колени на специальную молитвенную скамеечку.

— Что она делает? — беззвучно спросила Катерина.

Он пожал плечами.

Вдали трижды ударил колокол, и Мишнер вспомнил, что Дева является Ясне каждый день в три часа. Одной рукой женщина нащупала висящие на шее четки. Затем начала что-то неразборчиво бормотать, перебирая их. Подойдя ближе, Мишнер наклонился и проследил направление ее взгляда, устремленного снизу вверх на статую. Но не увидел ничего, кроме вырезанного из дерева спокойного лица Девы Марии.