Стив Берри: Александрийское звено

Палестина

Апрель 1948 г.

Терпение Джорджа Хаддада было на пределе. Он с ненавистью смотрел на привязанного к стулу мужчину. Как и у него самого, у пленника была смуглая кожа, орлиный нос и глубоко посаженные темные глаза сирийца или ливанца. А еще в этом человеке было что-то, что очень не нравилось Хаддаду.

— Спрашиваю еще раз: кто ты?

Бойцы Хаддада поймали незнакомца три часа назад, перед самым рассветом. Он шел один и без оружия. Какая глупость! С тех пор как в прошлом ноябре британцы решили разделить Палестину на два государства — арабское и еврейское, — между двумя этими сторонами бушевала война. А этот дурак идет прямиком в арабскую цитадель, не оказывает никакого сопротивления и не произносит ни слова с того момента, как его прикрутили к стулу.

— Ты слышишь меня, кретин? Я спрашиваю: кто ты такой?

Хаддад говорил на арабском и видел, что незнакомец понимает его.

— Я — Хранитель.

Ответ не прояснил Хаддаду ровным счетом ничего.

— Что это значит?

— Мы храним Знание. Из Библиотеки.

Хаддад находился не в том настроении, чтобы разгадывать шарады. Только вчера израильские подпольщики напали на соседнюю деревню. Они загнали сорок палестинских мужчин и женщин в карьер и перестреляли всех до одного. Ничего нового. Арабов методично уничтожали и изгоняли. Земли, на которых в течение тысячи шестисот лет жили их предки, конфисковывались. Происходила накба, катастрофа. И сейчас Хаддад должен быть там, сражаться, а не выслушивать эту ахинею.

— Мы все — хранители знаний, — сказал он. — Мое заключается в том, как стереть с лица земли каждого сиониста, который встретится на моем пути.

— Именно поэтому я и пришел. В войне нет нужды.

Этот человек определенно идиот!

— Ты что, слепой? Евреи наводняют наши земли, стремятся нас уничтожить! Война — это единственное, что нам осталось!

— Вы недооцениваете стойкость евреев. Им удавалось выживать на протяжении веков, и они сумеют выжить в будущем.

— Это наша земля! Мы победим!

— Существуют вещи посильнее пуль, и они могут подарить вам победу.

— Правильно! Бомбы! И у нас их предостаточно! С их помощью мы сокрушим всех вас, проклятые сионисты!

— Я не сионист.

Незнакомец сказал это тихим голосом, а потом умолк. Хаддад понимал, что допрос пора заканчивать. У него не было времени распутывать эти узлы.

— Я пришел из Библиотеки, чтобы поговорить с Камалем Хаддадом, — сказал наконец мужчина.

Злость Хаддада сменилась удивлением.

— Это мой отец, — проговорил он.

— Мне сказали, что он живет в этой деревне.

Отец Хаддада был ученым, специализировался в области истории Палестины и преподавал в одном из колледжей Иерусалима. Большой — и телом, и сердцем — человек, он громко говорил и смеялся. Недавно он выступал посредником в переговорах между палестинцами и британцами, пытаясь не допустить массового наплыва евреев и предотвратить накбу, но потерпел неудачу.

— Мой отец мертв.

В пустых глазах пленника вспыхнул огонек тревоги.

— Я этого не знал.

На Хаддада нахлынули воспоминания, от которых он хотел бы избавиться навсегда.

— Две недели назад он сунул в рот дуло винтовки и снес себе затылок. Он оставил записку, в которой написал, что не может смотреть, как уничтожают его родину. Он считал себя виновным в том, что не способен остановить сионистов. — Хаддад поднес револьвер к лицу Хранителя. — Зачем тебе понадобился мой отец?

— Он один из тех, кому должна быть передана информация. Он — Приглашенный.