Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

— Кто это?

Алина склонила голову набок, загадочно улыбнулась.

— Месье Леон вас спрашивал.

И голову Алина склонила так же, как она… Но все— таки это был не подлинник…

Константин закрыл дверь, скинул клетчатый пиджак и бросил его на кресло, на соседнее кресло указал рукой мне.

— Сядь и соберись. Игорь Михайлович не любит поддатых.

Я хотел сказать: «Это его проблемы», но не сказал. Потому что мне нужно было дождаться своего часа. И я сделал вид, что внимательно слушаю Константина.

— Я тебя подготовлю немножко к разговору с ним. — Константин скинул пиджак и грузно опустился в кресло. — Чтобы ты не задавал ему лишних вопросов… Я тебе говорил уже, что эти суки меня вчера подставили. Все получилось так, что гарнитур никуда не пропадал… Что это я придерживал его у себя, вроде бы для реставрации… Врубаешься?

Я врубился и спросил:

— Генерал сказал вчера, что у них с профессором была уже назначена встреча у Белосельских.

Константин нахмурился.

— Это Люда…

— Что Люда?

— Профессор не знает, что она ушла от меня… Люда вчера сказала ему, что гарнитур она в порядок привела. — Константин поморщился. — В общем, профессор понял, что гарнитур от меня никуда и не уходил… Все тип-топ, как говорится…

— А генерал тогда при чем? Зачем же он туда торопился? Он говорил о чем-нибудь с профессором?

— Говорил.

— О чем?

— Я не усек. — Константин от меня отвернулся. — Я другим был занят…

Я понял, кем был занят вчера Константин. Он зло посмотрел на меня:

— Не о том речь.

— А о чем? — спросил я и осекся.

Я опять упорно стремился вступить на «чертово колесо», опять влезал в чужие проблемы. Я чертыхнулся про себя, опустил голову и поклялся себе больше никаких вопросов не задавать! А Константин закурил и сказал загадочно:

— Утром гарнитур они сами сюда привезли. Ко мне в офис,— Константин обернулся и широким жестом обвел свой кабинет. — А ты не заметил, конспиролог?

Я обомлел. Вот почему его кабинет мне показался еще шикарней, чем вчера! По стенам были выставлены в ряд проклятые стулья с бронзовыми завитушками на изгибах спинок. В простенке между окнами уютно устроилось высоченное трюмо. Это оно залило весь кабинет отраженным солнечным светом. В углах просторного кабинета стояли четыре полукресла, а овальный стол пристроился у низкой дверцы в «святая святых». Я хотел громко выругаться, но смолчал. Мое-то какое дело…

Константин, набычась, глядел на меня, ожидая моей реакции. Не дождался.

— Мы с Игорем Михайловичем небольшой шмон устроили. — Он опять выжидательно покосился на меня, опять ничего не дождался и тогда сказал небрежно: — Мы нашли твои бумаги.

Тут уж я не выдержал. Рванулся с кресла, хотел сказать: «Покажи!» Но взял себя в руки и спросил только:

— Почему мои бумаги? Константин просто расстрелял меня взглядом.

— А кто херню с бумагами устроил?! До тебя о них и не думал никто! Я понятно излагаю?

Я возразил:

— Генерал Багиров сказал, что ими уже год «некоторые круги» интересуются.

Константин ответил разумно:

— Они интересуются гарнитуром Геккерна. Про бумаги генерал узнал только от оценщика. А кто оценщику лапшу на уши навешал?

Я смутился.

Константин встал:

— На все вопросы ты Игорю Михайловичу сам ответишь. Пошли.

Я не мог не пойти. Я должен был спокойно дождаться своего часа. Я нащупал в кармане хрустнувшую пачечку новеньких баксов и встал.

В небольшом уютном кабинете нас ждал роскошный персонаж Боровиковского. На нем была белоснежно-ослепительная рубашка с коротким рукавом, тщательно отглаженные рукава спадали с покатых плеч треугольными подрезанными крылышками. Седовласый румяный Критский был похож на пожилого ангела. Он приподнял седые брови и изобразил на лице «сколько лет, сколько зим!».

— А-а! Вот и специалист по тайнам! Конспиролог! Жду вас — не дождусь! Чуть свою бедную голову не сломал!

Перед ним на столе лежала старинная жестяная темно-зеленая коробочка с почерневшими золотыми буквами на крышке. Я так и впился взглядом в эту коробочку. И не заметил, как Критский бесшумно выпроводил за дверь Константина. Очнулся только, когда уже дверь хлопнула за ним.

Критский, взмахнув подрезанными крылышками, сложил руки перед собой.

— Преклоняюсь, юноша! Преклоняюсь! Как же это вы сумели вычислить?! Уму непостижимо! Как же вы догадались, что барон оставил в гарнитуре бумаги?! — Критский лукаво прищурился.— Вас кто-то надоумил?… Или это природа, так сказать?…