Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

Она покачала головой.

— Неприятности от меня кончились… Вчера… Я вчера себя очень нехорошо вела?

— Зато ты отлично выглядела, — успокоил я ее.

— Достоевщина какая-то… Смешно…— не согласилась она.— Но не сказать всего я ему не могла… Извиняться перед ним не буду. Никогда ни перед кем не извиняйся, Ивасик! — она показала на кресты.— Только в церкви! Перед Богом! Люди не достойны извинений. Ты согласен со мной, моя первая любовь?

Я думал о другом.

— От кого же тогда неприятности?

— Если б я знала, Ивасик,— задумалась она.— Вчера у «Белосельских» я кое-что услышала… И взяла штурвал на себя, — она схватила меня за руку. — Так и передай ему. Штурвал у меня. А он пусть будет очень осторожен. Очень. И ты, Ивасик. Берегись чулана своего… Берегись чулана, Ивасик…

Ее рука чуть дрожала. Я подумал тогда: уж не заболела ли эта осторожная и практичная женщина. Я так тогда подумал, честное слово. До этого я чувствовал уже, что она стоит на какой-то черте. Волнуется и ждет чего-то. А теперь, когда она шепотом, схватив меня дрожащей рукой, опять сказала про чулан, я подумал, что ей совсем не хорошо.

Она королева! Она никому не покажет этого. Но я-то чувствовал…

Она поняла мое беспокойство, встала. Надела сумочку на плечо.

— Как ты мне говорил? Вперед? Не делай глупостей? Вперед, Ивасик-телесик. А глупостей я тебе делать не дам!

И тут в дверь позвонили. Резко, длинно, настойчиво.

Мы отскочили друг от друга, будто занимались черт знает чем…

— Кто это? — спросила она шепотом.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Некому ко мне приходить…

Звонок надрывался в прихожей. Длинными очередями. «Раз-два-три». И опять — «раз-два-три».

Она сложила руки на груди:

— Иди открой.

— Может, не надо?

— Не бойся, Ивасик. Я с тобой!

С опаской я подошел к двери: я не забыл еще, как вчера меня вырубили на этом самом месте.

Я открыл замок и распахнул дверь ногой. А сам остался в прихожей.

За дверью стоял Константин. Один. Вид у него был решительный. Я инстинктивно отошел на шаг, ожидая прямого в челюсть. Но он осмотрел меня презрительно (опять презрительно) и сказал только:

— Жених.

Он закрыл дверь за собой и прошел на кухню. И я за ним пошел. Он сел у окна и закурил черную сигарету.

Он даже не переоделся. Так и был по жаре в том же клетчатом пиджаке и в черных широких брюках. Только черную куртку скинул где-то. Уставясь на дверь чулана, он молча курил. Я понял, что ее предупреждение уже опоздало. Я спросил:

— Костя, у тебя неприятности?

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Это мягко сказано… Очень мягко, советник…

И тут на кухню шумно вошла она. Константин окаменел.

— У тебя гость, Ивасик? — спросила она и глазом показала мне на чулан. — Не буду тебе мешать.

Не глядя на Константина, она подошла ко мне, взяла меня за подбородок, посмотрела на меня многозначительно, напоминая наш разговор, и чмокнула в губы:

— Бай-бай, Ивасик.

Константин опомнился, только когда за ней захлопнулась дверь:

— Это она?…

По лицу его струился пот. Я подумал, что ему совсем плохо.

— Это Люда, — подсказал я.

— Это она тебя вывезла? — сурово спросил Константин.

Мне не хотелось отдавать ей пальму первенства, и я в двух словах описал ему свой героический побег.

— Мудило, — сказал Константин. — Она приемы знает. Если бы она захотела, она бы воткнула твой ригельный ключ тебе в задницу. Я понятно излагаю?

— Тогда, значит, она,— нехотя согласился я.— Значит, это она меня вывезла…

Константин опять уставился в дубовую дверь.

— Приезжаю за тобой к этим сукам. У них переполох… Генерал Бурханов охрану на уши ставит… Не могут понять, как ты мог уйти. А это она… Она же специально машину под твое окно поставила… Если бы ты из камеры не вылез, она бы сама тебя оттуда вытащила. Живого или мертвого… Я понятно излагаю?

Я вовремя вспомнил ее предупреждение про чулан.

— Идем в комнату, Костя.

— Некогда, — отмахнулся Константин. — Садись.

Я сделал большие глаза и, как она, многозначительно кивнул на дверь чулана.

— Идем в комнату.

Константин удивился, но встал и пошел за мной в комнату. Я и дверь в комнате закрыл. И только тогда рассказал ему про ее подозрение.

Константин задумался, а потом махнул рукой:

— Бред. Полный бред…

Он сел за стол на ее место, понял это, осторожно взял ее чашку, покрутил ее в пальцах, спросил мрачно:

— Значит, ты ей Ивасиком представился?