Джонатан Келлерман - Патология

— А если пойдет пешком?

— Сзади стена высотой в пятнадцать с половиной футов. С другой стороны что-то вроде склада. Если он не скалолаз, альтернативы нет. Мы обязательно увидим, когда он поедет.

В 11:50 Петра выехала в поисках столь необходимой ей дамской комнаты. Проехала приличное расстояние, прежде чем нашла то, что нужно. Купила чипсы для поддержки сил — себе и Эрику. Бегом пробежала к джипу и протянула ему пакет.

Спустя несколько минут, после того как она снова уселась в машину, из «Тихоокеанской динамики» вышли люди, она насчитала тридцать три человека. Они выходили группами, оживленно беседуя. Садились в машины, отъезжали. Двадцать пять мужчин, по большей части без пиджаков, как Добблер. Восемь женщин, тоже налегке.

Время ланча. А их человека нет.

— Возможно, ест донатсы, — сказала Петра. — Заправляется для большой ночной работы.

Голос Эрика звучал в трубке негромко:

— Перекусывание за рабочим столом изобличает человека с навязчивыми идеями.

Такую характеристику можно было дать Эрику. Да и ей самой.

Она посмотрела на припаркованный джип.

— Странно разговаривать с тобой вот так, на расстоянии. Может, займемся телефонным сексом?

— Согласен, — сказал он, — но только как прелюдией к настоящему сексу.

К 15:20 Добблер все еще не появился. Чтобы увериться, что они ничего не пропустили, Эрик набрал его рабочий номер. Добблер взял трубку, и Эрик сказал:

— Мистер Добблер? -Да.

— Это Дуэйн Хикхэм из «Нью-Джерси лайф». Вы не задумывались над нашими…

Короткие гудки.

— Дружелюбный господин, — прокомментировала Петра. Эрик не ответил.

В 15:53 проквакал ее телефон. К тому времени она отсидела себе все что можно, от голода разболелась голова, мочевой пузырь готов был взорваться. Пейзаж в окошке казался ей надоевшим полотном бездарного художника. Что Эрик хочет сказать?

Нажала на кнопку «разговор».

— В чем дело? Радостный голос сказал:

— Детектив Коннор? Тевтонский акцент.

— Старший инспектор Бандорффер?

— Да, это Клаус. Я подумал, что сейчас хорошее время, чтобы соединиться с вами.

— Да, сэр. Что случилось?

— Случилось то, что я напал на кое-что интересное в наших отчетах. Это не серийное убийство, да и вообще не убийство. Нападение. Но оно произошло 28 июня, и его детали вызывают интерес.

— В каком году это случилось? — спросила Петра.

— В 1979. Молодая женщина по имени Гудрун Вигланд, кондитер в одной из наших лучших пекарен. По дороге домой подверглась нападению. Она украшала свадебный торт и ушла с работы незадолго до полуночи. В двух кварталах от дома кто-то схватил ее за шею, опрокинул на землю животом вниз и стал пинать ногами по ребрам. Затем она ощутила страшную боль в затылке. Нападавший был позади нее, и она его так и не увидела. Полученные ею ранения были серьезными: три сломанных ребра, повреждение внутренних органов и разбитый череп. Женщина находилась без сознания два дня, а, когда пришла в себя, не смогла рассказать полиции ничего полезного. Сегодня я нанес ей визит. Сейчас это напуганная немолодая женщина. Живет вместе со старой матерью, получает пособие. Из дома выходит редко.

— Бедняжка.

— У фройляйн Вигланд была репутация разбитной девушки, и наши полицейские подозревали в случившемся бывшего любовника, пекаря, любителя выпить. Они часто публично выясняли отношения. Но мужчина смог доказать свое алиби, и преступление так и не было раскрыто. Я выяснил, что ваш мистер Добблер и его семья в то время жили в наших краях.

— Сколько ударов было нанесено по голове? — спросила Петра.

— Один, — ответил Бандорффер.

— Наш преступник наносит своим жертвам многократные

удары, — сказала Петра.

— Возможно, запаниковал, будучи юным и неопытным. Разумеется, если это ваш парень.

Двадцать четыре года назад Курту Добблеру было восемнадцать.

Маньяк из книги Теллера начинал, будучи подростком, в тот момент что-то повернулось в его голове.

Быть может, гормоны? Сексуальное смятение?

Повреждение какого-то нерва? Да бог знает что еще.

Замышлял, планировал, но оказался неспособен совершить свое первое убийство. Переживал из-за неудачи и через восемнадцать лет решил вернуться и исправить ошибку?

А может, все наоборот?

«Другие города, другие июни». От этой мысли Петре стало тошно. В любом случае, измена Марты стала для него катализатором.

Спасибо, инспектор, — сказала она.

— Мне было приятно вам помочь. Пожалуйста, дайте мне знать, если придете к решению.