Лорел Гамильтон - Арлекин

–Отключите телефон, Анита. Я должен осмотреть ваши раны, - сказал он.

–Я почти закончила, - ответила я.

–Что? - переспросил Зебровски.

–Здесь доктор. Он хочет, чтобы я выключила телефон.

–Скажи мне, кто будет прорабатывать твои ордера, и можешь послушаться доктора. Тебе надо успеть вылечиться к тому моменту, когда у меня будет барбекю. Я наконец добился т жены разрешения для тебя привести обоих твоих сожителей. Не заставляй мой дар убеждения работать в пустую.

Я почти рассмеялась, но потом передумала, потому что это могло бы повредить рану. Разбередить ее.

–Я приложу все усилия.

–Отключайся, Анита, - повторил доктор Крис.

–Ордера будут у Тэда Форрестера, - сказала я.

–Мы не знали, что он в городе.

–Он только успел добраться до меня.

–Забавно, но как только он появляется в городе, все сразу становится с ног на голову.

–Обычно я зову его тогда, когда уже все летит к чертям, Зебровски, ты полностью запутался в причинах и следствиях.

–Да что вы говорите.

–Он - федеральный маршал, как и я.

Рука пыталась вырвать у меня телефон. Доктор Крис был ликантропом, но все еще пытался… По крайней мере я чувствовала, как высвобождается его энергия.

–Это врач Аниты, ей надо идти. Я передам второму маршалу. Вы оба ведете хорошую игру. Я собираюсь вернуть ее вам к вечеру, - он заколебался, - она будет просто великолепна. Да, гарантирую. Теперь позвольте мне заняться пациенткой. - Он вручил трубку Эдуарду. Эдуард «надел» своего Тэда Форрестера и ответил голосом хорошего парня:

–Сержант Зебровски, это Тэд Форрестер.

Доктор Крис отогнал Эдуарда подальше, так что теперь я не могла расслышать, что он говорил. Доктор прошелся рукой по регулятору капельницы и сказал:

–А теперь вы уснете, миз Блейк. Доверьтесь мне, так вы получите гораздо больше удовольствия от осмотра.

–Но…

–Не сопротивляйтесь этому, миз Блейк. Иначе вам будет больно. Вы должны позволить кому-то другому поохотиться на вампиров за вас сегодня.

Я начала говорить еще что-то, вероятно спорить, но я не успела закончить мысль. Еще минуту я разглядывала доктора Криса, а в следующую была пустота. Мир стал монотонным.

Я проснулась, чувствуя себя хорошо. Я поморгала, глядя на потолок, который я уже где-то видела. Это не была та же комната, в которой я была в последний раз, когда была в сознании. Эта комната не была выкрашена в белый цвет, и по потолку тянулись трубы. Трубы… это что-то должно было значить, но я все еще не могла нормально соображать.

–Она приходит в себя, спасибо Небесам за их терпение к моим мольбам…

Я знала, кем был говоривший прежде, чем он появился возле кровати.

–Реквием. - Улыбнулась ему я и потянулась к нему правой рукой, поскольку левая была утыкана иголками. Попытка дотянуться до него разбудила боль в моем животе, но не это было худшим. Это заставило меня задуматься, насколько долго я была без сознания, и какие наркотики сейчас проникали в мою кровь через иглу капельницы. Реквием взял меня за руку и склонился над нею, чтобы запечатлеть на ней свой поцелуй. Я была очень рада видеть его. Черт, я была счастлива видеть любого.

–Я не знаю этой цитаты, - заметила я.

–Это слова никому неизвестного монаха, - ответил он.

–Извини, я все еще немного не в себе, - сказала я.

Он прижал мою руку к своей груди под плащом. Его синие, очень синие глаза блестели ярким сиянием.

–Нам грустный мир приносит дня светило -

Лик прячет с горя в облаках густых.

Идем, рассудим обо всем, что было.

Одних - прощенье, кара ждет других.

Но нет печальней повести на свете,…

–Чем повесть о Ромео и Джульетте. - Закончила я вместе с ним.

Он рассмеялся, и его лицо преобразилось из холодной красивой маски во что-то более реальное, более человечное.

–Тебе надо чаще смеяться, тебе очень идет, - заметила я.

Смех растворился в двух кровавых слезинках, тронувших белое совершенство его щек, будто радость ушла вместе с этими маленькими капельками, и к тому моменту, когда они исчезли у него под подбородком, его лицо снова стало холодной маской печальной красоты.

Я была счастлива держать его за руку. Счастлива прикасаться к кому-то, о ком я заботилась, но было что-то в его сине-зеленых, как океан, глазах, что заставило меня отдернуть руку назад. У меня были и другие любовники, которые смотрели на меня таким взглядом, каким смотрел Реквием, но в его случае мне казался такой взгляд незаслуженным, будто наши отношения еще не перешли за эту черту. Он был Реквиемом, но не был человеком, который с юмором относился ко всему, нет, он определенно не любил спектакли.