Пи Трейси - Снежная слепота

– Ты его знаешь на память?

– Черт побери, как и все мы. Эти места у нас первые в списке, когда мы занимаемся этим отребьем. Все они принимаются за прежнее.

Когда Билл Стедман ответил, Тинкер представился и объяснил, почему звонит. Минут пять он делал записи, а затем отключил телефон и посмотрел на Чалмерса.

– У тебя есть лента для ограждения места преступления?

– В отделе.

– Я думаю, нам нужно перекрыть это место.

Меньше чем через полчаса Билл Стедман влетел в холл вместе с волной холодного воздуха, из-за чего температура за пять секунд опустилась на десять градусов. Он был крупным мужчиной, не столько толстым, сколько мускулистым, и Тинкер поймал себя на мысли, что этот человек провел время в тюрьме, качая железом мышцы.

– Ветер поднимается, градусник падает, – сказал он, стягивая вязаную шапочку, с которой на бритую голову посыпалась снежная крошка. – А тут на нас снова бочку катят. Что за чертовщина, Чалмерс? Ну вам вчера и досталось, ребята. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышал о Дитоне и Майерсоне. Они мне оба нравились.

Чалмерс кивнул:

– Как и всем нам. Детектив Льюис был на месте преступления.

Стедман взглянул на Тинкера:

– Думаешь, это как-то связано с теми самыми снеговиками?

Тинкер застыл на месте. Откровенно говоря, он всего лишь сделал одолжение жене пропавшего приятеля, но эти люди отмахали лишние мили, потому что думали – он напал на след того, кто убил Томми Дитона и Тоби Майерсона. Тинкер начал испытывать чувство вины. Конечно, это был не обман, но что-то близкое к нему.

– Пока ничего не известно. Мы толком не знаем, что происходит, но кое-что из твоих слов по телефону вызывает у меня плохое предчувствие.

Стедман посмотрел на желтую ленту, пересекавшую проем двери в отдел.

– Мне жутко не нравится все это. – Он подошел и осмотрел кабинет.

– Пока это только предосторожность. Как я говорил, крови немного. Может, тут даже и преступления не было. Может, просто какой-то несчастный случай.

– Я так не думаю, – помрачнел Стедман. – Позволь рассказать, как идет дело. Когда эти парни выходят на свободу, мы какое-то время очень внимательно следим за ними, особенно если они второй или третий раз имеют дело с нашей системой. Ты никогда не знаешь, что они могут отколоть, и посему мы действуем строго по инструкции. Если Уэйнбека не было на поверке, Дойл должен был позвонить мне сразу же после того, как затребовал ордер на арест. Плюс к тому прошлой ночью Уэйнбека к комендантскому часу не было на месте – еще один повод для автоматического получения ордера. Вот почему я и пытался связаться с Дойлом. Можешь мне поверить, тот парень был здесь, и теперь он в бегах, он склонен к насилию, и все это очень плохо смотрится.

Тинкер сохранял бесстрастное выражение. Он слушал, что ему подсказывало внутреннее ощущение, но излагать его вслух вряд ли стоило. Он посмотрел на мягкую папку, которую держал Стедман.

– Спасибо, что принес бумаги. В такой день чертовски не хочется просить людей выходить из дому.

– Не стоит переживать. Я два дня сидел взаперти в доме в компании шестнадцати бывших зэков, которые запросто могли слететь с катушек. Я должен глянуть на ваши документы прежде, чем покажу вам это.

Тинкер протянул ему значок в обложке. Взгляд собеседника скользнул от удостоверения на его лицо и обратно.

– О'кей, детектив. Вы пробовали найти в кабинете Дойла копию этого досье?

Тинкер кивнул. Последние двадцать минут он, натянув латексные перчатки, просматривал каждое досье и каждую бумажку на столе Дойла и в нем, включая даже запертые ящики.

– Нет ровно ничего с именем Уэйнбека, кроме заметки в ежедневнике Стива о вчерашней встрече.

Вздохнув, Стедман направился к мягкой скамейке у стены. Сев, он поставил свою сумку меж ног и извлек толстую папку.

– Курт Уэйнбек. Три года из пяти провел в тюрьме Стиллуотер. В пятницу получил условно-досрочное освобождение – шесть месяцев он проведет со мной и моими ребятами.

– Что за ним числилось?

– Вот это. – Стедман протянул ему пачку фотографий.

Даже офицер полиции Чалмерс поежился, когда увидел верхнюю из них.

– Иисусе. Что это такое?

– Так выглядела его жена, – объяснил Стедман, – когда он в последний раз с ней разбирался. У нее была беременность семь с половиной месяцев.

Тинкер присмотрелся к фотографии. Разглядывая ее, теперь он смог опознать на ней человека – но лишь смутно. Он просмотрел остальные снимки изуродованного лица и положил их вниз изображением.