Тесс Герритсен - Хранитель смерти [litres]

В зале заседаний повисла тишина, и Джейн, оглядев сидевшую вокруг стола команду детективов, увидела лишь мрачные лица: все признавали страшную правду – время, отведенное жертве, очень скоро истечет. Там, где обычно сидел Барри Фрост, теперь стоял лишь свободный стул. Без него команда казалась неполной, и Джейн невольно поглядывала на дверь с надеждой: а вдруг он все-таки войдет и сядет на свое обычное место за столом?

– Поиски могут свестись к одной-единственной проблеме: насколько глубоко мы способны проникнуть в голову похитителя, – продолжал Цукер. – Нам нужно побольше узнать о Брэдли Роузе.

Джейн кивнула:

– Мы пытаемся отследить информацию. Стараемся узнать, где он работал, где жил, с кем дружил. Черт, даже если у него на заднице вскочил прыщ, нам и это нужно знать.

– Его родители – лучший источник информации.

– С ними у нас ничего не вышло. Мать слишком больна, чтобы разговаривать с нами. А отец – тот все время отпирается.

– Даже когда в опасности жизнь женщины? Он все равно не станет сотрудничать?

– Кимбалл Роуз – это вам не какой-нибудь обычный парень. Начать с того, что он богат, как Мидас, и защищен целой армией адвокатов. К нему невозможно применить обычные правила. И к его сынку-подонку тоже.

– Его нужно прижать посильнее.

– Кроу и Трипп только что вернулись из Техаса, – сообщила Джейн. – Я отправила их туда, посчитав, что, возможно, небольшое запугивание в стиле мачо сработает. – Она поглядела на Кроу, обладателя здоровенных плеч: когда-то в колледже он был лайнбекером [13]. Если кому-то и можно было поручить мачистское запугивание, так это именно Кроу.

– Нам не удалось даже приблизиться к нему, – пожаловался Кроу. – У ворот нас остановили какой-то козел-адвокат и пять охранников. Роузы берегут своего сынка как зеницу ока, и мы ничего от них не добьемся.

– Ладно, а что мы все-таки знаем о местонахождении Брэдли?

– Ему довольно-таки долго удавалось оставаться в тени. Последнее время деньги с его карты не снимались, а на его счет социального страхования никакие суммы не поступали – значит, он не работал. Во всяком случае, легально.

– И как долго? – поинтересовался Цукер.

– Тринадцать лет. Да, в общем-то, ему и работать ни к чему, раз у него такой богатый папаша.

Цукер немного подумал над этой фразой.

– А откуда вы знаете, что этот человек по-прежнему жив?

– Его родители сказали, что получают от него письма и электронные сообщения, – ответила Джейн. – Если верить его отцу, Брэдли жил за границей. Этим можно объяснить тот факт, что нам не удается отследить его передвижения.

Цукер нахмурился:

– Неужели хоть один отец способен на это? Защищать и материально поддерживать сына-психопата, представляющего опасность для общества?

– Я думаю, он защищает себя, доктор Цукер. Свое собственное имя и репутацию. Он не хочет, чтобы все знали, какое чудовище его сын.

– Мне по-прежнему с трудом верится, что хоть какой-нибудь родитель способен так далеко зайти ради ребенка.

– Как знать, – возразил Трипп. – Возможно, он действительно любит этого подонка.

– Думаю, Кимбалл еще и жену оберегает, – добавила Джейн. – Он сказал мне, что у нее лейкемия, да и выглядит она серьезно больной. Похоже, для нее сын – чудесный маленький мальчик, только и всего.

Цукер изумленно покачал головой:

– Эта семья глубоко патологична.

«Даже без крутого психологического образования я могу сказать то же самое», – подумала Джейн.

– Возможно, ключевой момент – денежные потоки, – предположил Цукер. – Как Кимбалл отправляет сыну деньги?

– Отследить такие подарки проблематично, – ответил Трипп. – У этой семьи полно счетов, какие-то из них открыты в других странах. К тому же Кимбалла защищают бесчисленные адвокаты. Даже если судья будет на нашей стороне, нам придется потратить много времени, чтобы в этом разобраться.

– Мы сфокусировались исключительно на Новой Англии, – произнесла Джейн. – На том, производились ли определенного рода финансовые транзакции в Бостоне и пригородах.

– А друзья? Какие-либо контакты?

– Нам известно, что двадцать пять лет назад Брэдли работал в Криспинском музее. Госпожа Виллебрандт, одна из экскурсоводов, припомнила, что он подолгу трудился после работы, когда музей закрывался. Так что о нем помнят немногое. Он ни на кого не произвел особого впечатления, ни с кем долго не общался. Он походил на призрака.

«Призраком и остался, – закончила Джейн про себя. – Убийца, пробирающийся в запертые двери. Убийца, чье лицо не запечатлела ни одна камера. Убийца, преследующий своих жертв так, что никто этого не замечает».