Тесс Герритсен - Хранитель смерти [litres]

– Я думаю, вы совершили большую ошибку, детектив, – сказал он.

– Прошу прощения. А с кем я говорю?

– Детектив Потреро, полицейское управление Сан-Диего. Я только что общался по телефону с детективом Кроу и знаю, что у вас там произошло. Вы утверждаете, что прикончили Джимми Отто.

– Не я. Мой напарник.

– Ну да, что ж, тот, кого вы пристрелили, не Джимми Отто. Потому что он погиб здесь двенадцать лет назад. Расследование вел я, а потому знаю точно. И мне нужно допросить женщину, которая его убила. Она в заключении?

– Медея Соммер никуда не денется. Она будет здесь, в Бостоне, можете в любое время приехать и побеседовать с ней. Могу заверить вас, что огнестрел в Сан-Диего был совершенно оправдан. Самооборона. И человек, которого она застрелила, – не Джимми Отто. Того типа звали Брэдли Роуз.

– Нет. Сестра Джимми сама опознала труп.

– Кэрри Отто обманула вас. Это был не ее брат.

– У нас есть доказательство – ДНК.

Джейн умолкла.

– Какая ДНК?

– Этот отчет не переслали вам с другими документами, потому что результаты анализа были готовы лишь спустя несколько месяцев после того, как дело закрыли. Понимаете, Джимми подозревался в убийстве в другом штате. Они связались с нами, потому как хотели удостовериться, что их подозреваемый мертв. И попросили образец ДНК у сестры Джимми.

– ДНК Кэрри?

Потреро раздраженно вздохнул, будто бы разговаривал с идиоткой:

– Да, детектив Риццоли. Ее ДНК. Они хотели доказательств, что убитый действительно был ее братом. Кэрри Отто почтой прислала образец слюны, и мы сверили его с анализом жертвы. Оказалось семейное сходство.

– Такого быть не может.

– Эй, вы же знаете, что говорят о ДНК. Она не врет. Если верить нашей лаборатории, Кэрри Отто совершенно очевидная родственница мужчины, которого мы откопали на заднем дворе того дома. Либо у Кэрри есть еще один братец, которого убили здесь, в Сан-Диего, либо Медея Соммер обманула вас. И стреляла в другого человека, не в того, о котором сказала.

– У Кэрри Отто не было другого брата.

– Вот именно. Следовательно, Медея Соммер обманула вас. Так что, она в заключении?

Джейн не ответила. С десяток самых безумных мыслей запорхали в ее голове, словно стая бабочек, но ни одну из них ей не удалось ухватить.

– Бог мой, – ужаснулся детектив Потреро. – Только не говорите, что она на свободе.

– Я вам перезвоню, – пообещала Джейн, отключая связь.

Риццоли сидела в машине, уставившись в ветровое стекло. Она увидела, как из больницы вышли два врача в развевавшихся на ветру белых халатах и величавой походкой двинулись прочь. Они были уверены в себе, их поступь свидетельствовала об отсутствии сомнений, а вот Джейн, напротив, терзали подозрения. Джимми Отто или Брэдли Роуз? Кого из них Медея застрелила в своем доме двенадцать лет назад? И зачем ей нужно было врать об этом?

«Кого же на самом деле убил Фрост?» – мучилась она.

Джейн восстановила в памяти картину, которую она увидела той ночью в Мэне. Смерть Кэрри Отто. Убийство человека, которого она считала братом Кэрри. Медея называла его «Джимми», и он откликался на это имя. А потому наверняка и был Джеймсом Отто, как уверяла Медея.

Однако ДНК по-прежнему оставалась препятствием, о которое спотыкалась Джейн, – железным доказательством, противоречившим всему остальному. Если верить ДНК, в Сан-Диего умер не Брэдли, а родственник Кэрри Отто.

Можно сделать лишь один вывод. «Медея обманула нас», – пронеслось в голове Риццоли.

И если они позволят Медее ускользнуть, то будут выглядеть полными дураками. «Черт, – думала она, – а мы ведь и правда дураки, и свидетельство тому – ДНК. Ведь, как сказал детектив Потреро, ДНК не врет».

Джейн стала набирать номер Кроу на своем мобильном и вдруг замерла.

«Или все-таки врет?» – стукнуло ей в голову.

Ее дочь спала. Синяки на теле Джозефины уже побледнели, а волосы скоро отрастут вновь, но, когда Медея смотрела на дочку в приглушенном свете спальни, Джозефина казалась ей юной и беззащитной, как дитя. В некотором смысле дочь действительно впала в детство. Джозефина настояла, чтобы в ее комнате всю ночь горел свет, и не желала оставаться одна дольше нескольких часов. Медея понимала, что страх появился лишь на время и скоро Джозефина вновь обретет мужество. Живущая в ней воительница сейчас исцеляется и бездействует, но вскоре вновь вырвется на волю. Медея знала свою дочь, как саму себя: внутри ее хрупкой оболочки бьется сердце львицы.