Пол Сассман - Пол Сассман Исчезнувший оазис

— Ну? — рявкнула Кирнан без лишних предисловий.

— Это, несомненно, метеорит или часть метеорита, — гнусаво затянул Медоуз, приглашая всех пройти к передней стенке стеклянной камеры. — Наряду с иридием, осмием и тому подобными элементами обнаружены следы присутствия оливина и пироксена, что явно свидетельствует о примитивной хондритической…

— Хватит болтать. Лучше скажи, на что он способен.

Ученый замялся.

— Потребуется еще несколько тестов, — пробормотал он. — Точнее, много тестов, и мы тотчас приступим к ним, как только найдем лабораторию с более мощным спектроскопическим…

Кирнан бросила в него уничтожающий взгляд, и Медоуз запнулся.

— Это примитивный хондрит, — произнес он после неловкой паузы. — Метеорит, одним словом.

— Да, но что он может? Вопрос понятен? На что он способен? — Кирнан явно нелегко было держать себя в руках. — Что может метеорит? Что у него внутри? О чем говорит весь этот хлам? — Она махнула на расставленное вокруг оборудование.

Медоуз пожал плечами, теребя свой блокнот, но ничего не ответил.

— И это все? — Кирнан повысила голос. — Вы хотите сказать, что не знаете? Так или нет?

Ученый опять нервно пожал плечами, словно поежился.

— Нам известно, что это примитивный хондрит, — снова залепетал он. — Метеорит. Обломок космического тела.

Кирнан поджала губы, судорожно схватилась за крестик на шее и замерла. Воцарилось молчание. Молчали все, даже датчики и компьютеры Притихли, словно поддавшись общему чувству растерянности. Выдержав долгую паузу, ученые внутри камеры начали стаскивать антирадиационные шлемы и отрывать от камня электроды. Флина разобрал смех.

— Вот уж бесценный трофей! — Археолог давился от хохота. — Двадцать три года и черт знает сколько жизней положено ради никчемного куска породы. Операция века, нечего сказать!

Вся его тревога будто испарилась; сцена напоминала их встречу у самолета, только действующие лица поменялись местами. Теперь Флин упивался моментом, а Кирнан и Гиргис изо всех сил старались казаться невозмутимыми.

— А как же тексты? — бормотала Кирнан. — Ведь в них сказано… И эксперты говорили… — Она развернулась и ткнула пальцем в сторону Броди. — Ты! Ты сам говорил! Что камень существует, что египтяне его применяли… Ты так сказал! Ты заверил меня!

— Виноват, каюсь! — Флин развел руками. — Я был паршивым шпионом, а теперь оказалось, что и археолог из меня паршивый получился.

— Но ты же… Ты же говорил… Они все говорили… Сила, которая истребляла врагов Египта… Молот богов, самое страшное оружие в истории человечества! — Кирнан трясло от ярости: глаза выпучились, в углах рта показалась пена. — «Осторожнее! Это не игрушка, есть вещи нам неподвластные, новые элементы…» — это кто сказал? Ты! Мощь… Ты говорил, в нем есть мощь!

— Выходит, я ошибся, — ответил Броди и через секунду добавил: — Ну же, Молли, признай: мы славно повеселились!

Кирнан не обрадовалась тому, что ей бросили в лицо ее же слова, наградила Флина яростным, злобным взглядом и ткнула в археолога пальцем — с тобой, мол, еще разберусь, после чего накинулась на Медоуза с требованием предъявить данные, дать объяснения, признать ошибки и провести тесты еще раз.

— Так говорили! — кричала она. — Все как один утверждали: он обладает мощью! Все до единого! Это не мои слова!

Гиргис с подельниками, не желая оставаться в стороне, загалдели на смеси арабского с английским, набрасываясь на ученых, на Усмана, одиноко стоявшего у салазок с валуном, и на саму Кирнан, требуя от нее немедленной выплаты всех обещанных денег. Усатый толстяк прикурил очередную сигарету, и тут уж не выдержал Медоуз: заявил, что не потерпит дыма в помещении, напичканном электроникой, пригрозив потерей данных. Ученого немедленно поддержали его коллеги, и через миг уже все разом вопили, размахивали руками и переругивались, включая близнецов, которые без всякой причины ввязались в разбирательство — привыкли по роду службы. Через миг вся постройка загудела от яростных выкриков.

— Нам пора, — шепнул Флин, взял Фрею за руку, и они стали пробираться к выходу. В дверном проеме беглецы еще раз оглянулись и осторожно приподняли полог, как вдруг кудрявый юноша в белом халате, который стоял недалеко от двери и, несмотря на гвалт, не сводил взгляда с монитора, поднял руку и воскликнул:

— Смотрите!

Флин и Фрея застыли — не столько от слов, сколько от тона, каким они были сказаны.

— Да взгляните же! — с жаром повторил ученый, размахивая руками. На экране монитора, словно клапаны тромбона, подпрыгивал и опадал ряд вертикальных полос. Гвалт не утихал, и одинокий голос потонул в общей перебранке. Юноша в третий раз потребовал внимания, и гомон наконец прекратился.