Пол Сассман - Пол Сассман Исчезнувший оазис

Он поджал колени и облокотился на них, пряча лицо в ладонях. Луна поднялась к зениту и заливала пустыню мягким ртутным сиянием. Фрея встала и, сама не зная зачем, обошла вокруг костра и села рядом с Флином, положила ему руку на плечо. Никто из них не проронил ни звука.

— Молли, конечно, права, — произнес Броди как-то вдруг. — Все дело в этом. Отсюда все эти Гиргисы, оазисы, «Пустынные пожары»… Я хотел как-то очиститься, оправдаться за то, что послал ребенка в камеры пыток. Ни Амиру, ни ее семью уже не вернуть, а их муки не обратить вспять, но я могу как-то… ну, знаешь, попробовать… — Он не нашел слов и пожал плечами. — Скажу так: что бы я ни думал о вторжении в Ирак и о Буше в частности, по мне, он не зря сверг Саддама, хотя и здорово облажался. Саддам был сущий изверг. Чертов убийца, мать его.

Он вытянул ноги, поднял кружку с песка и допил остатки кофе. Фрея хотела утешить его, но все, что приходило на ум, звучало легкомысленно и несерьезно, совершенно не соответствуя трагедии, о которой он рассказал. Тогда она сделала то единственное, что показало бы, насколько ей знакомо это чувство — когда каждая секунда твоей жизни, наяву или во сне, отравлена стыдом и раскаянием.

— Алекс тебе не рассказывала, что между нами произошло? — Фрея убрала руку с плеча Флина. — Почему мы так долго не разговаривали?

Он поднял голову.

— Нет. Даже не упоминала.

Фрея задержала взгляд на пылающих углях, которые вспыхивали и мерцали, словно живые. Повисла долгая пауза. Фрея никогда и ни с кем этого не обсуждала — слишком было болезненно, — а теперь набрала воздуха в грудь и стала рассказывать.

Родители погибли в автокатастрофе, а Алекс вернулась в опустевший родительский дом, воспитывать младшую сестренку. Грег, жених Алекс, жил под одной крышей с сестрами. Он всегда проявлял к Фрее внимание, поддразнивал, флиртовал и заигрывал. Со временем невинный флирт перерос в нечто большее. Грег всегда начинал первый, но пришел момент, когда Фрея тоже стала проявлять инициативу. То, что началось с дружеских поцелуев и объятий (на этом этапе еще можно было все прекратить), превратилось в полноценную интригу. Фрея с Грегом прыгали в постель, чуть только Алекс отправлялась на работу, и не вылезали оттуда до ее возвращения — хотя все это время Алекс и Грег составляли свадебные планы. Однажды сестра рано вернулась домой и застукала Фрею и Грега за весьма интимным занятием. Спущенные штаны горе-жениха сделали измену еще карикатурнее и унизительнее. (Последнюю деталь Фрея опустила — и даже после стольких лет стыдилась ею делиться.)

— Алекс даже не разозлилась, — сказала она, вытирая глаза сгибом ладони. — Когда зашла в спальню. Оторопела, но не разозлилась. Лучше б стала орать, рвать и метать, бросилась бы с кулаками… У нее был такой грустный вид, такой одинокий… — Голос Фреи сорвался и затих.

Флин взял ее за руку, и они притихли, завороженно глядя на пламя. В темноте снова взвыли шакалы — только уже на севере, за спиной. Их вопли разносились в ночи траурной арией.

— Так вот почему ты пошла с Хассаном? — спросил Флин. — И с раздеванием — это был способ…

— Исправить ошибку? — Фрея пожала плечами. — Вижу, нам обоим есть что исправлять.

Он крепче сжал ее плечо.

— Фрея, твоя сестра тебя любила. Говорила о тебе постоянно — о твоих успехах в спорте, гордилась тобой. Что бы ни произошло, теперь это в прошлом. Она хотела бы тебе это сказать, чтобы ты поняла, как много для нее значишь.

Фрея прикусила губу и коснулась кармана, где лежало письмо Алекс.

— Я понимаю, — прошептала она. — Обиднее всего, что я так и не успела сказать ей то же самое.

Она вздохнула и посмотрела на Флина. Теперь они не отвели глаза. Какой-то миг они сидели так — рука в руке, затем их лица медленно потянулись друг к другу. Губы соприкоснулись, и тут же разошлись. Фрея протянула руку и провела по его щеке, Флин погладил ее по волосам. Затем оба отстранились и встали, понимая, что выбрали не то место и время — не сейчас, не после всего сказанного.

— Надо поспать, — произнес Флин. — Завтра ранний подъем.

Они подбросили в огонь хвороста, встряхнули одеяла и устроились на песке по обе стороны костра. Поглядели друг на друга еще раз и отвернулись в разные стороны, думая о своем. Шакалы продолжали далекую перекличку.

В четырехстах метрах от костра, на верхней кромке Дюны, неизвестный поправил прибор ночного видения, чуть отполз и, включив передатчик, доложил, что объекты остановились на ночлег, никаких движений нет. Через минуту шпион возобновил наблюдение: на голове — «ночной бинокль», рядом на песке — снайперская винтовка «М25». Он, казалось, забыл обо всем, кроме двух неподвижных фигур, мирно свернувшихся под каменной полуаркой. Огонь медленно прогорел, осталась только горстка тускло тлеющих углей — крошечный оранжевый мазок на серебристо-черных просторах пустыни.