Хизер Гуденкауф - Бремя молчания

— В парке? А может, в школе… Но сейчас еще очень рано… Часов шесть, наверное, да? — Я теряюсь в догадках.

— Петры не было дома уже в половине пятого, — сухо заявляет Мартин. — Куда они могли деться в такую рань?

— Понятия не имею… Ничего не понимаю! — отвечаю я.

Луис хочет осмотреть дом. Я хожу за ним по пятам. Он знает, где искать: заглядывает в шкафы и под кровати, но никого не находит.

— Я разослал приметы Петры патрульным. Они уже ищут ее по всему городку, — говорит Луис. — Пока не похоже, что девочек… — Он умолкает, а потом продолжает: — Что с девочками что-то случилось. Вы пока поищите их там, где они обычно играют.

Мартин неуверенно кивает, и я тоже.

— Тони, я видел грузовик Грифа. Он дома? Может, он в курсе, где Калли и Петра?

Луис, как всегда, очень деликатен. На самом деле его интересует, в состоянии ли Гриф членораздельно говорить и соображать или он совсем отключился после ночного запоя.

— Грифа нет дома, он поехал на рыбалку с Роджером. Они договаривались отправиться где-то в полчетвертого утра.

— А не мог он взять девочек с собой на рыбалку? — с надеждой спрашивает Мартин.

— Нет, что вы! — Я смеюсь. — Взять с собой на рыбалку двух маленьких девочек Грифу и в голову не придет. До субботы его можно не ждать. Я уверена, что девочки не с ним.

— Не знаю, Тони. Может, он все же решил взять девочек… Он записки не оставил?

— Нет, Луис. Уверена, он ни за что не взял бы их с собой. — Его упорство начинает меня раздражать.

— Тогда ладно, — говорит Луис. — В час дня встретимся снова. Если к тому времени девочки не найдутся, будем думать.

Сверху слышится шорох. Обернувшись, я замечаю, что Бен вышел из комнаты и сидит на лестнице. В полумраке его легко принять за Грифа: Бен такой же рыжий и широкоплечий. Только глаза у него другие — мягкие, спокойные.

— Бен, — говорю я, — Калли и Петра куда-то делись, и мы не можем их найти. Как, по-твоему, где они?

— В лесу, — тут же отвечает Бен. — Сейчас развезу газеты и пойду их искать.

— Велю нашим обыскать лес возле опушки, — говорит Луис. — Увидимся в час дня.

Сегодня я проснулся, как от толчка. Сердце колотилось как бешеное. Мне снова снился тот дурацкий сон. Мы с тобой лезем на старый орех, который растет у Моста Одинокого Дерева. Я, как всегда, поднимаю тебя повыше, и ты тянешься к нижней ветке, хватаешься за нее так крепко, что твои пальцы с обгрызенными ногтями белеют. Я в сердцах тороплю тебя, потому что у меня нет времени. Вот ты уже наверху, и я смотрю на тебя с земли. Теперь тебе легче подниматься — ветви растут плотно, они толстые и прочные. Ты лезешь все выше и выше, сначала у меня над головой мелькают твои костлявые коленки, потом я вижу подошвы твоих теннисных туфель. Я кричу: «Калли, ты залезла слишком высоко, спускайся! Ты упадешь!» Но ты исчезаешь. Я больше тебя не вижу. И думаю: вот влип! Вдруг сверху доносится твой голосок: «Бен, поднимайся сюда! Ты должен это увидеть! Скорее, Бен, скорее!»

Я знаю, что это ты кричишь, хотя давным-давно забыл, как звучит твой голос. Ты все зовешь и зовешь меня, но мне никак не удается залезть на дерево. Я подпрыгиваю, но не могу ухватиться за нижнюю ветку, потому что она слишком высоко. Я отвечаю: «Подожди меня! Подожди меня! Что ты там видишь, Калли?»

Потом я проснулся весь в поту. Но не жарком, а холодном, от которого болит голова и внутри все сжимается. Я попробовал снова заснуть, но не смог.

Оказывается, ты куда-то запропастилась. Почему-то я чувствую себя виноватым, как будто ты ушла из дому из-за меня. Ты неплохая сестренка, но с тобой много хлопот. За тобой глаз да глаз. Помнишь, когда мне было десять лет, а тебе пять, мама требовала, чтобы я шел на остановку школьного автобуса вместе с тобой? Она велела мне: «Бен, заботься о Калли». Я обещал, а сам не заботился — то есть не присматривал за тобой как следует, во всяком случае вначале.

В тот год я перешел в пятый класс и считал себя слишком крутым, чтобы возиться с малявкой, которая только поступила в нулевку. Понимая, что мама смотрит нам вслед из окна кухни, до конца аллеи я вел тебя за руку. Но едва повернув за угол, я тут же отпустил тебя и во всю прыть понесся к тому месту, куда подъезжал школьный автобус. Время от времени я, правда, оборачивался и проверял, где ты там. Надо отдать тебе должное — ты бежала, резво перебирая тонкими ножками, новенький розовый рюкзачок бил тебя по спине. Тебе никак не удавалось догнать меня. Потом ты споткнулась о большую старую трещину в водосточном желобе у дома Олсонов и со всего маху полетела на землю.