Хизер Грэм: Идущий в ночи

Невада, 1876 год

Дым от дюжины сигар и сигарилл серым туманом нависал над головами завсегдатаев салуна. Джордж Тернер — человек, в чьих жилах смещалась кровь нескольких рас, — играл на пианино. Милли Тейлор — сопрано, зарабатывавшая себе на жизнь проституцией в этой забытой богом дыре, — пела о пташке в позолоченной клетке. Пыль пустыни, которой всегда был полон воздух, смешивалась с пахучим, едким дымом. Но огненно-красный шар солнца уже клонился к горизонту, что приносило некоторое облегчение игрокам, расположившимся за столом для покера.

У Джона Вульфа был флеш с тузом. Он сидел небрежно откинувшись на спинку стула. На столе лежала приличная сумма денег. Но его непринужденная манера держаться объяснялась не только умением сохранять спокойствие в такой ситуации.

Ему было наплевать на деньги, поставленные на кон. Он только что вернулся из путешествия, которое могло изменить жизнь всех, кто его окружал. Теперь оставалось только дождаться Мэрайю.

— Считай, что твои денежки у меня в кармане, полукровка, — заявил Марк Дэйвисон.

Джон даже глазом не моргнул. Он знал, что Дэйвисон пытается разозлить его своими колкими замечаниями. Не на того напал. Если чему-то Джон и научился, оказавшись между двумя мирами в этом песчаном карьере, где царило беззаконие, так это умению контролировать свои эмоции.

— Я удваиваю ставку, — продолжил Дэйвисон.

Дэйвисон был просто глупцом, который мечтал стать крутым бандитом.

Он приехал с востока с семейным капиталом и вздорным характером. И не важно, удавалось ли ему выиграть, или он спускал все подчистую, всегда оставлял барменам и девочкам чаевые. Впрочем, в этом не было ничего дурного. Однако он связался с Фрэнком Варни и его ребятами, а это не предвещало ничего хорошего.

— Два доллара, — повторил Дэйвисон.

На его щеках выступил румянец.

— Два доллара, — сказал Джон и небрежно пододвинул деньги к общей куче.

По лицу Дэйвисона он видел — тот ожидал, что его противник сбросит карты.

— Ребята, это же всего лишь дружеская партия в покер! — воскликнул Грант Перси — так называемый шериф города.

Он нерешительно заерзал на стуле и положил карты на стол. Пускай он и носил значок шерифа, но настоящим хозяином города был Фрэнк Варни.

Варни удалось завоевать себе положение, и он удерживал власть единственным доступным ему способом — с помощью устрашения. Выбор у людей был небольшой: либо ты подчиняешься ему, либо, когда в следующий раз отправляешься в пустыню с мулом и киркой, назад из этого путешествия возвращается лишь мул с киркой.

Но Джон Вульф знал, что в этот день все может измениться. Главное, чтобы поскорее пришла Мэрайя. И его не волновало, что будет дальше. Мэрайя была самым благородным и честным человеком изо всех, кого он встречал в своей жизни. Он собирался сообщить ей сведения, которые помогли бы убедить всех людей — не только индейцев из племени, но и жителей города, страдавших от жестокого правления Варни, — что они снова могут позволить себе достойную жизнь.

— Я пас, карты на стол, — сказал Ринго Мерфи — четвертый и последний участник игры.

Мерфи был темной лошадкой. Говорят, что когда-то он владел ранчо в Миссури. Он был еще совсем молод, когда его мир превратился в ад. Во время Гражданской войны он стал снайпером, но теперь война закончилась, и он мечтал о спокойной и обеспеченной жизни. Ринго был худощавым, но сильным мужчиной. Он отличался совершенно безрассудным и наплевательским отношением к жизни. Он был не из тех, кого легко сломать. Ринго откинулся на спинку стула, чтобы остальные игроки увидели его револьверы в кобуре, которые он носил под мышками. На дулах были выгравированы имена: Лола и Лили.

— Ну, давай же, Дэйвисон, — в нетерпении сказал Ринго. — Я хочу побыстрее вернуться к игре.

Дэйвисон был тощим и длинным как жердь мужчиной, мускулы ему заменяли пара кольтов, которые он носил в кобурах на бедрах.

Джон тоже был вооружен. Он всегда носил с собой револьверы. Тоже кольты. По шесть патронов в каждом, с двумя стволами, чтобы выпускать две пули одновременно. А еще у него было два ножа. Он привязывал их к лодыжкам. Это была отнюдь не блажь — в здешних местах иначе просто невозможно было выжить.