Тесс Герритсен - Сад костей

— Роза, — обратился он к ней, — пора поговорить о будущем.

— О будущем?

— О том, что будет дальше с тобой и Мегги. Честно признаюсь: у меня лишь смутные надежды на дальнейшее учение в колледже. Я не знаю, смогу ли платить за эту комнату, не говоря уж о пропитании для всех нас.

— Ты хочешь, чтобы я ушла.

Она заявила об этом так, словно констатировала факт, словно другого выхода быть не может. Как она упростила задачу — теперь ему ничего не стоит взять и отослать ее прочь. Как великодушно она освободила его от чувства вины.

— Я хочу оградить тебя от опасности, — сказал он. — Норрис, я не сломаюсь. Я умею свыкаться с правдой. Только скажи мне ее.

— Завтра я поеду домой, в Белмонт. Отец ждет меня на каникулы. Скажу заранее: весело там не будет. Отец не создан для торжеств, и, возможно, мне придется работать на ферме.

— Не стоит ничего объяснять. — Она отвернулась. — Я уйду завтра утром.

— Да, ты уйдешь. Со мной. Она снова обернулась к нему, восхищенно округлив таза:

— Мы поедем в Белмонт?

— Это самое надежное место для вас обеих. Там будут и свежее молоко для Мегги, и отдельная кровать для тебя.

И там никто вас не найдет. Я смогу взять ее с собой?

— Конечно же, мы возьмем ее. У меня даже в мыслях не было оставить Мегги одну.

Поддавшись безудержной радости, Роза устремилась в его объятия. Маленькая и хрупкая, она чуть было не сбила его с ног. Норрис рассмеялся и, подхватив девушку, принялся кружить по крохотной комнате, юноша чувствовал, как у него в груди отдается счастливый трепет ее сердца.

Вдруг Роза отстранилась, и Норрис заметил тень сомнения на ее лице.

— А что твой отец скажет обо мне? — спросила она. А о Мегги?

Он не смог солгать ей, особенно сейчас, когда она так внимательно смотрела ему в глаза.

— Не знаю, — ответил Норрис.

Когда фермер остановил телегу, чтобы высадить их на обочине Белмонтской дороги, шел уже четвертый час.

Пусть им придется прошагать еще километра три, зато ясное небо по-прежнему голубело, а снег, покрытый ледяной коркой, сверкает, словно стекло в лучах полуденного солнца.

Пока они устало брели по дороге, Норрис рассказывал Розе, державшей на руках Мегги, какой участок земли принадлежит каждому из соседей. Он познакомит ее со всеми, и все они полюбят Розу. Хозяин вон того захудалого домишки — старик Эзра Хатчинсон, его жена умерла от тифа два года назад, а коровы, пасущиеся на соседнем поле, принадлежат вдове Хеппи Комфорт, которая заглядывается на ныне свободного Эзру. В опрятном домике на другой стороне дороги живут доктор Хэллоуэлл с супругой, эта бездетная пара была очень добра к нему на протяжении многих лет и всегда принимала его радушно, словно родного сына. Доктор Хэллоуэлл позволял

Норрису пользоваться его библиотекой, а год назад написал пылкое рекомендательное письмо в медицинский колледж.

Роза с напряженным интересом впитывала все сведения, даже незначительные подробности, касающиеся увечного теленка Хеппи или экстравагантной коллекции доктора Хэллоуэлла — собрания немецких церковных гимнов. По мере приближения к ферме Маршаллов вопросов становилось все больше, Роза задавала их так настойчиво и рьяно, будто еще до прибытия на место хотела узнать все самые мелкие детали из жизни Норриса. А когда они оказались на вершине холма и на горизонте показалась ферма, Роза остановилась и, прикрыв глаза рукой, чтобы защититься от ослепительных лучей заходящего солнца, устремила взгляд вдоль.

— Смотреть там особенно не на что, — признался Норрис.

— Есть на что, Норрис. Ты ведь вырос здесь.

— И всегда мечтал вырваться отсюда.

— Я бы не отказалась тут пожить.

Мегги проснулась и, зашевелившись у нее на руках, что-то радостно прогугукала. Улыбнувшись племяннице,

Роза продолжила:

— Я была бы счастлива на ферме.

Норрис рассмеялся.

— Это мне в тебе и нравится, Роза. Думаю, ты можешь быть счастлива где угодно.

— Но дело не в том, где ты живешь.

— Прежде чем сказать: «Дело в людях, которые тебя окружают», — тебе нужно познакомиться с моим отцом.

— Я боюсь этого. Ты так говоришь о нем!

— Он суровый человек. Лучше, чтобы ты знала это заранее.

— Это из-за того, что он потерял твою матушку?

— Она оставила его. Оставила нас обоих. Он так и не смог ее простить.

— А ты? — спросила раскрасневшаяся от мороза девушка, взглянув на Норриса.

Скоро стемнеет, — отозвался он. Они продолжили свой путь, солнце опускалось все ниже, а голые деревья отбрасывали на снег тонкие замысловатые тени. Подойдя к старой каменной стене, покрытой блестящим льдом, они услышали мычание коров в хлеву. По дороге к ферме Норрису казалось, что дом стал еще меньше и скромнее, чем раньше. Неужели всего два месяца назад, когда Норрис уезжал отсюда, обшивочные доски уже были такими ветхими? Неужели крыльцо уже тогда казалось таким просевшим, а ограда — покосившейся? Чем ближе они подходили к дому, тем больше тяготело над ним бремя долга, тем сильнее он страшился предстоящей встречи.