Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

Я помолчал. Мне было известно, что я не дождусь ответа.

— Оккупантами, Френки, — сказал я. — Оккупантами. Они пришли в чужую страну и начали стрелять. Сколько мирных людей убили ветераны Вьетнама? А теперь они ходят к психоаналитикам и жалуются на плохой сон.

Я развернулся к ней и прищурился.

— А вот те женщины и дети, которых сваливали в ямы и засыпали землей, не жалуются на сон, — я хмыкнул. — Ни один из фильмов Стоуна о Вьетнаме не получил столько наград, сколько бы мог. Если бы немного не приоткрывал правду.

Мне всегда хотелось знать, не испытывает ли Франсуаз неудобства, когда держит руки, сложенными поверх груди. Я много раз имел возможность заметить, что обычно женщины складывают руки под грудью. И обычно это выглядит некрасиво.

— Но мы ведь не назовем ветераном Вьетнама убийцами, Френки? Они — герои, более того — они жертвы. Они выполняли свой долг и защищали интересы своей страны. Но вот забавно — о людях, которые сидели по другую сторону простреливаемого пространства, в окопах, напротив, — о них можно сказать то же самое. Они защищали свою родину, право решать свою судьбу без нашего участия. Так, где же справедливость, Френки?

— Любое преступление должно быть наказано, Майкл, — резко произнесла Франсуаз. — И тебе прекрасно это известно.

— Конечно, — я кивнул. — Когда человек убивает другого — это преступление. Но если он сбрасывает на него бомбу, находясь в самолете вооруженных сил своей страны, тогда это убийство превращается в подвиг. А если он поворачивает рубильник, распределяющий питание в комнате с электрическим стулом — в таком случае убийство становится восстановлением справедливости. Скольких человек убил наш друг Сэм Роупер? Десять? Двадцать? Бери выше, Френки, бери выше… Или они приехали к нам, в Америку, высадились в центре Манхеттена и стали резать прохожих? Нет, они жили в своей стране, и все, чего они хотели — это оставаться жить в ней. По-своему, а не так, как решит Капитолий. Так разве не справедливо, что Роупера убили? Не в этом ли и состоит высшее воздаяние, Френки?

Франсуаз молчала. Какая-то птица защебетала в саду, и я вновь стал смотреть в окно.

— Я так и не смог понять, что такое справедливость, Френки, — сказал я. — Сотни историй разворачивались передо мной в прочитываемых книгах, и каждая говорила о справедливости. Поэтому я не люблю читать книги.

Медленный звук шагов, и дыхание девушки опалило мне шею. Я услышал ее голос:

— По-моему, справедливость состоит в том, чтобы каждому человеку был дан шанс проявить все лучшее, что в нем есть, Майкл. Каждый имеет право на счастье, на удавшуюся судьбу. И именно в этом и состоит высшая справедливость, Майкл, а вовсе не в воздаянии, о котором ты все время толкуешь. У Сэма Роупера и его товарищей не было такого шанса. Те, кто послал их воевать, забрали себе их право быть счастливым. Солдат должен либо убивать, либо быть убитым. Выбора у него нет.

Птица в саду снова начала щебетать. Длинные тени деревьев легкими мазками ложились на светлый холст аллей.

— Сэм Роупер и его товарищи были героями, — в голосе Франсуаз уже не было резкости. Она не спорила со мной, а я не собирался ей возражать. — Именно потому, что кто-то отнял у них право на счастье. На них надели военную форму и заставили убивать.

Я продолжал смотреть в сад. Мне нравилось слушать ее голос, а птице на одном из деревьев подо мной нравилось петь.

— Возможно, они были даже большими жертвами, чем те, другие, — произнесла Франсуаз. — Они не только должны были воевать, они еще не знали, за что. А теперь они ходят среди нас, живут среди нас, и нам кажется, что они такие же, как и мы. Но они — герои, Майкл. Герои потому, что смогли вернуть себе право на счастье.

Я повернулся, она стояла прямо передо мной.

— У нас вышла пламенная речь в защиту пацифизма, Френки, — задумчиво проговорил я.

Она встряхнула волосами, и они рассыпались по ее плечам, отражая вечерний свет.

— Возможно, ты и правильно поступил относительно этой девушки, Феникс, — произнесла она. — В конце концов, ты дал ей еще один шанс начать жить по-новому. Но человек, который убил Сэма Роупера и Мериен Шелл, должен быть наказан, Майкл. Даже если во всем мире не найдется никого, кто захотел бы оплатить наш счет.

— Возможно, я читал не те книги, Френки, — сказал я. — Не те.

Лиза Картер заложила ногу за ногу и направила на меня большие совиные глаза. Легкий ветерок, втекавший из открытого окна, донес до меня ее запах, — почему-то я был уверен, что это аромат именно ее гибкого тела, а не духов. Длинные пышные ресницы напоминали мохнатые крылья огромной тропической бабочки, а в центре зрачков мерцало что-то таинственное. Я решил, что это мысль, так как с самого начала был готов проявлять беспристрастность по отношению к девушке, которой предстояло быть препарированной во имя справедливости.