Тесс Герритсен - Свидетель

– Да, да! – Ее английский, похоже, оставлял желать лучшего.

– Он здесь?

– Да. – Женщина перевела взгляд на Кэти, словно не хотела, чтобы гостья чувствовала себя лишней в разговоре.

– Мне нужно повидаться с ним, – продолжал Виктор. – Мило дома?

– Мило? – Как будто услышав наконец знакомое слово, хозяйка повернулась и громко крикнула что-то на китайском.

Где-то скрипнула, открываясь, дверь. Кто-то быстро сбежал по ступенькам, а через пару секунд к двери подошел мужчина лет сорока с небольшим, в джинсах и светлой рубашке. Невысокого росточка, щуплый, он принес с собой резкий, кислотный запах каких-то химикалий.

– Чем могу помочь? – вежливо спросил мужчина, вытирая руки полотенцем.

Виктор усмехнулся:

– Мило Лум! Ничуть не изменился! Все еще прячешься от матери в подвале?

– Извините? – Мило недоуменно уставился на гостя. – Я вас знаю, сэр?

– Не узнаешь трубача из «Олд тьюнере»?

Мило недоверчиво прищурился:

– Гершвин? Ты? Не может быть!

– Знаю, знаю, – рассмеялся Виктор. – Старость не в радость. Как видишь, годы меня не пощадили.

– Извини. Не хотел ничего такого сказать, но…

– Не беспокойся, говори, что хочешь, я на свой счет не приму. Поскольку… – Виктор не без усилия стащил накладную бороду, – это лицо не совсем мое.

Мило посмотрел на фальшивые бакенбарды, похожие в руке Виктора на мертвого лохматого зверька, потом перевел взгляд на его подбородок, на котором остались пятна от эфирного клея.

– Решил разыграть старика Мило, да? – Он высунул голову за дверь и посмотрел за спину гостя, на улицу. – Остальные парни тоже здесь, да? Спрятались где-то и ждут твоего сигнала, да? Ну и шутки у вас.

– Если бы…

Мило мгновенно уловил в голосе Виктора нотку тревоги. Он посмотрел на Кэти, потом снова на старого приятеля и, отступив в сторонку, кивнул:

– Входи, Герш. Похоже, я чего-то не знаю.

За поздним ужином из утиного супа с лапшой и жасминового чая Мило внимательно выслушал рассказ Виктора. Сам он многословием не отличался, предпочитая разговору лапшу. И только когда не перестававшая улыбаться миссис Лум пожелала всем спокойной ночи и отправилась спать, Мило предложил свой комментарий:

– Ну, старина, когда ты попадаешь в неприятности, ты попадаешь в них по-крупному.

– Проницателен, как всегда, – вздохнул Виктор.

– Жаль, того же нельзя сказать о копах, – фыркнул Мило. – Потрудились бы порасспрашивать тех, кто тебя знает, и поняли бы, что ты абсолютно безобиден. Насколько я знаю, ты виновен только в одном серьезном преступлении.

Кэти удивленно вскинула голову:

– В каком преступлении?

– В издевательстве над ушами тех бедолаг, которым не повезло услышать его саксофон.

– И это говорит флейтист, репетирующий с затычками в ушах, – заметил Виктор.

– Это чтобы не отвлекаться на посторонние шумы.

– Да. Которые ты сам же и издаешь.

Кэти улыбнулась:

– Теперь я начинаю понимать, почему вы называли себя «Олд тьюнере».

– А что еще нам оставалось? Только посмеяться над собой – «Стэнфорд групп» из нас не получилась. – Мило, поднявшись, быстро убрал со стола.

Пригласив гостей следовать за собой, он спустился по шатким ступенькам в подвал. В воздухе стоял тяжелый запах химикалий, на стойке из нержавеющей стали выстроились в ряд лотки. Где-то медленно капала вода из крана. Оглядевшись, Кэти поняла, что они оказались в огромной фотолаборатории. На стенах висели свежие отпечатки. И на всех лица: солдат, берущих штурмом здание аэропорта, протестующих под развернутым знаменем. Некоторые вполне могли бы украсить выпуски новостей.

– Твои работы, Мило? – спросила она.

– К сожалению, нет. – Мило встряхнул бачок с проявителем. – Я всего лишь продолжаю старый семейный бизнес.

– Что за бизнес?

– Обувь. Мы импортируем кожу. Итальянскую, бразильскую, крокодиловую. В общем, всякую. – Он кивнул на фотографии. – Вот так я и снимаю. Когда езжу за кожей. Я – эксперт по женским ножкам.

– Ради этого, – вставил Виктор, – он и провел четыре года в Стэнфорде.

– А почему бы и нет? Вполне подходящее место для изучения чудных ножек прекрасного пола. – Зазвонил таймер. Мило слил проявитель, вынул пленку и повесил сушиться. – Вообще-то, – сказал он, рассматривая негативы, – я всего лишь исполнил последнюю волю отца. Он очень хотел, чтобы его сын закончил Стэнфорд и получил степень. А я хотел провести четыре года в бесконечных вечеринках. Так что наши желания исполнились. – Мило с грустью посмотрел на фотографии и со вздохом добавил: – Жаль, но о последующих годах такого не скажешь.