Том Клэнси - Оперативный центр

На карте шестидневной давности были изображены предгорья хребта. Здесь, в котловине, зажатой между четырьмя высокими холмами, стояли три трейлера с «нодонгами». По периметру пусковые установки охраняли подвижные зенитные установки, что делало подлет на небольшой высоте слишком рискованным. Роджерс сдвинул карту, и на экране появились участки территории КНДР к востоку от ракетной базы. Возле Вонсана стояли радиолокационные станции.

– Там не развернешься, – заметил Скуайрз.

– Я тоже об этом подумал, – согласился Роджерс, выбирая курсором наиболее безопасный маршрут. – Вертолет полетит из Осаки на юго-восток и направится к морю чуть севернее демилитаризованной зоны. Кажется, лучше южного склона горы Кумганг нам ничего не найти. Там мы высадимся примерно в десяти милях от цели.

– Сначала десять миль вниз по склону, – сказал Скуайрз, – потом десять миль вверх по горам к тому месту, где нас сможет забрать вертолет.

– Правильно. Не самая идеальная тактика отхода, особенно если учесть, что нас будут искать все расположенные поблизости воинские части.

Скуайрз показал на «нодонги».

– На этих игрушках еще нет атомных бомб?

– Несмотря на всю шумиху в прессе, коммунисты не могли успеть установить их на ракеты, – ответил Роджерс, не сводя взгляда с карты. – Впрочем, достаточно и пары сотен фунтов тринитротолуола на ракету, чтобы натворить в Сеуле черт знает что. – Роджерс поджал губы и с минуту помолчал. – Кажется, я нашел, Чарли. Нас заберут не там, где мы высадимся, а в пяти милях южнее. Там корейцы не будут нас ждать. Скуайрз прищурился.

– Что-что? Мы же сами себе усложняем задачу.

– Нет, не усложняем, а облегчаем. Чтобы достойно уйти с поля боя, нужно не бежать сломя голову, а сначала выиграть бой, потом можно идти не торопясь. В начале второго столетия нашей эры, во время первой войны императора Траяна, в предгорьях Карпат легион римских пехотинцев был разгромлен небольшим отрядом даков. Римляне были вооружены тяжелыми копьями, защищены латами, а у даков не было ничего, кроме дротиков, и все же они победили. Они напали на лагерь римлян ночью, захватили их врасплох, а потом заманили в горы, где легион был вынужден растянуться. Потом даки, работая парами, перебили всех римлян по одному и, в самом прямом смысле слова не торопясь, вернулись в свой лагерь.

– Тогда воевали копьями и дротиками, сэр.

– Это неважно. Если нас обнаружат, мы заманим противника в удобное для нас место и будем действовать ножами. Ночью в горах корейцы не осмелятся применять автоматическое оружие, чтобы не перестрелять своих.

Скуайрз снова бросил взгляд на карту.

– Карпатские горы были для римлян чужой землей. А их противник, наверное, знал те места не хуже, чем северокорейские солдаты знают свою территорию.

– Вы правы, – согласился Роджерс, – но у нас есть то, чего не было у даков.

– Конгресса, который может лишить нас последнего доллара? Роджерс улыбнулся и показал на небольшую черную сумку, которую он принес с собой.

– Нет, не Конгресса. А ЭХК.

– Прошу прощения?

– Это такая штука, которую сделали мы с Матти Столлом. Я расскажу вам о ней чуть позже, когда мы разберемся с нашими планами.

Интересно, поняли ли они наши условные сигналы, думала Ким Чонг.

Она играла на рояле в баре Бе Гуна уже семнадцать месяцев, передавая сообщения заходившим изредка мужчинам и женщинам, за которыми – в этом Ким была уверена – почти всегда следили агенты КЦРУ. Среди тех, для кого предназначались ее сообщения, были неряхи и щеголи, красавицы и едва ли не уроды, но все они безупречно играли свои роли – преуспевающего бизнесмена, фотомодели, рабочего или солдата. Лишь Ким знала, кем они были в действительности. Она легко запоминала не только музыкальные пьесы, но и любые незаметные на первый взгляд детали – характерный смешок или особые туфли. Ким часто удивлялась, почему нелегальные агенты, потратив столько сил и времени на то, чтобы привыкнуть к новой внешности, прическе или одежде, появлялись в стоптанных туфлях, не обращали внимания на то, как они держат сигарету или вылавливают миндаль из чашки с арахисом? Даже господин Гун заметил, что у регулярно появлявшегося в баре нарочито неряшливого художника и заходившего раз в неделю рядового южнокорейской армии одинаково неприятно пахнет изо рта.

Когда играешь какую-то роль, неважно какую, нужно играть ее до конца, до самых последних мелочей, считала Ким Чонг.