Том Клэнси - Кремлевский кардинал

– Ну, русский, где ты? – спросил Лучник у ночи.

– Что-то впереди двигалось, я уверен в этом, – произнес стрелок на борту вертолета.

– Ну что ж, посмотрим. – Пилот включил свою систему управления огнем и выпустил две ракеты. Они взорвались в двух километрах, далеко справа от позиции Лучника.

– Пуск! – крикнул Лучник. Он засек место, откуда вылетели ракеты русских, и направил туда устройство наведения. Тепловой искатель сразу защебетал.

Пилот Ми– 24 съежился, увидев язык пламени летящей ракеты, но, прежде чем он успел предпринять маневр, стало ясно, что ракета пролетит мимо. Она была запущена недалеко от того места, куда ударили две его ракеты.

– Вот ты где! – торжествующе воскликнул он. Стрелок тут же принялся поливать место запуска пулеметным огнем.

Лучник видел поток трассирующих пуль, слышал, как они бьют по камням справа от него. Да, это был хороший летчик. Он едва не попал в цель, но, открыв огонь, поставил себя в идеальное положение для ответного выстрела. И тут же афганец запустил свой третий «Стингер» за эту ночь.

– Смотрите, их двое! – крикнул стрелок по системе внутренней связи.

Пилот уже бросил свою машину вниз и в сторону, однако на этот раз у него не было прикрытия из осветительных ракет. «Стингер» попал в одну из лопастей вертолета и взорвался. Винтокрылая машина рухнула вниз как камень. Пилоту удалось замедлить падение, но удар оказался все-таки сильным. Каким-то чудом она не загорелась. Через мгновение у окна кабины появились вооруженные люди. Один из них, заметил пилот, был капитаном советской армии.

– Что с вами, товарищ?

– Спина… – застонал пилот.

Лучник уже вскочил из-за укрытия и побежал. Сегодня ночью он слишком много испытывал благосклонность Аллаха. Оба ракетчика, оставив использованные ракетные трубы, старались теперь догнать отступающих партизан. Если бы советские солдаты начали преследование, их могли бы догнать, однако командир батальона оставил своих солдат в укрытии, а единственный уцелевший вертолет совершал облет авиабазы. Через полчаса Лучник узнал, что командир отряда убит. Когда рассветет, советские самолеты настигнут моджахедов на открытом пространстве, и потому афганцам нужно было как можно быстрее укрыться в горах. Но сначала следовало выполнить еще одно дело. Лучник взял с собой Абдула и еще трех партизан, и они отправились к месту падения сбитого им самолета. За «Стингеры», которые поставляли им американцы, приходилось платить, – ценой были осмотр каждого сбитого самолета или вертолета и поиски снаряжения и материалов, представляющих интерес для ЦРУ.

Полковник Филитов закончил запись в дневнике. Как заметил Бондаренко, его знание военной техники были намного глубже, чем можно было предположить на основании полученного им образования. Проведя больше сорока лет в высших эшелонах Министерства обороны, Михаил Семенович научился очень многому в самых разных областях – от костюмов противохимической зашиты до средств шифрования линии связи и… до лазеров. То есть он не всегда так, как ему хотелось бы, разбирался в теоретических вопросах, но зато мог описать применяющееся оборудование не хуже собирающих его инженеров. Ему понадобилось четыре часа для того, чтобы занести все это в свой дневник. Эту информацию необходимо теперь передать по соответствующему адресу. Последствия могут оказаться слишком ужасными.

Проблема системы стратегической обороны заключалась всего лишь в том, что ни одна система вооружения не являлась «наступательной» или «оборонительной» сама по себе. Назначение каждого оружия, подобно женской красоте, зависит от того, какими глазами на него смотришь или в какую сторону его направляешь, а на протяжении человеческой истории успех при ведении боевых действий всегда решался соответствующим балансом наступательных и оборонительных элементов.

Советская ядерная стратегия, думал Михаил Семенович, была куда разумнее западной. Русские стратеги не считали ядерную войну немыслимой. Их учили прагматическому подходу: эта проблема, хотя и являлась сложной, все-таки имела свое решение, пусть и не идеальное. В отличие от многих западных мыслителей они признавали, что живут в неидеальном мире. Со времен кубинского ракетного кризиса 1962 года, события, в результате которого погиб человек, завербовавший Филитова, – полковник Олег Пеньковский, – советская стратегия основывалась на простой фразе: «Ограничение понесенного урона». Дело в том, что проблема заключалась не в том, чтобы уничтожить врага с помощью ядерного оружия. Нет, при использовании ядерного оружия вопрос стоял скорее так: не следует уничтожать так много, чтобы не осталось ничего, о чем можно вести переговоры на этапе «прекращения военных действий». Умы советских стратегов занимала мысль о том, чтобы не допустить уничтожения Советского Союза ядерным оружием врага. Потеряв по двадцать миллионов человек в каждой из двух мировых войн, русские испытали достаточно и больше не хотели таких испытаний.