Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Ты чего засуетился? — спросил Борис. — Знакомый?

— Показалось. Может… затылок… Отстань! — вдруг резко сказал Николай.

— Что? — удивился Борис.

— Да я не тебе… себе! Понял?! Себе сказал! Ну, что еще?!

— Ну, себе так себе, — примирительно сказал Борис. Пропуская Николая вперед, он смерил его недоуменным взглядом.

Но на улице Николай ощутил полнейшее безразличие ко всему, что может с ним случиться в этот вечер. В движениях его, в походке проступила расслабленность многоопытного человека, которому предстоит то, что он делал в жизни много раз. Работа предстояла несложная — унести с мебельной фабрики десяток комплектов разборных стенок. Их уже подготовили и сложили у небольшого окна. Решетка легко снималась, поскольку все шурупы, которыми она крепилась, заранее вывинтили. Опасность заключалась в том, что стенки предстояло пронести через ярко освещенный двор фабрики, почти на глазах у сторожа, сидевшего на проходной.

Прислонившись к борту машины, Николай молча слушал путаные объяснения водителя, который должен был увезти стенки. Борис что-то уточнял, переспрашивал, убегал в темноту, снова возвращался, и Николай смотрел на него даже с жалостью. От преклонения не осталось и следа. Зато появилось нечто новое — Николай хотел попасться. Во всяком случае, такая вероятность его не пугала. Может быть, за этим стояло безразличие к себе, но, подумав так, Николай решил, что нет, не безразличие. «Там-то уж точно не найдут!» — мелькнула злорадная мысль.

Стоя у борта машины в полной темноте, вдыхая запахи бензина, поздней осени, долетавший с фабрики дух пропаренного дерева, он понял: что бы ни случилось ночью, он останется спокойным. В эти минуты ему были смешны и водитель, и Брек, их железный Брек, с изящными и значительными манерами, и тот неизвестный ему сообщник, который будет подавать комплекты в окно. Конечно, он трусит сейчас там, в цехе, прикидывается, что работает, что занят, а сам только и делает, что шныряет глазами по сторонам.

И Николай вдруг осознал, что сильнее этих людей, что готов идти дальше их, готов б о льшим рискнуть. Но когда он понял это, исчезло безразличие к себе, захотелось, чтобы все кончилось хорошо. Только хорошо, несмотря ни на что, потому что, если они попадутся, его превосходство потеряет всякий смысл — скамья подсудимых всех уравняет. И он начал с интересом прислушиваться к указаниям водителя, прикинул расстояние до цеха, ширину освещенной полосы и даже спросил о тяжести комплекта — это был единственный вопрос, который он задал.

— Ладно, — прервал Николай очередной вопрос Бориса. — Все ясно. Только вот что, — он повернулся к водителю. — Ты остаешься здесь. Таскаем мы с Бреком. Но сторожа, если он появится, берешь на себя. Понял?

— Да-да! Ты уж постарайся… Коляш правильно говорит, а то, понимаешь, что получится…

— Решили! — перебил Николай, и Борис послушно замолк. — Пошли, что ли?

Николай первым протиснулся в щель забора и, не оглядываясь на Бориса, медленно пересек залитую светом полосу и вошел в тень деревьев.

— Погоди, куда ты несешься?! Осмотреться надо! — отчаянно шептал Борис, не решаясь перейти через освещенное место.

Николай не ответил. Глянув в сторону проходной, он увидел, что сторож склонился над столом — его хорошо было видно в маленькое квадратное окошко. Не пригибаясь, мягкими широкими шагами, через негустые деревья Николай приблизился к цеху, нашел нужное окно, заглянул. И сразу же там, за рамой, возникло движение, щелкнули запоры, окно распахнулось, и из темноты возникло незнакомое тощее лицо с открытым ртом — парень дышал тяжело и хрипло. Оказывается, он поднимал перевязанную связку полок. Едва на подоконник лег один конец пакета, Николай передвинул его к себе, парню стало легче, и он, едва ли не из последних сил, подмигнул. Николай оглянулся и увидел, что Борис все еще по ту сторону освещенной полосы — он попросту трусил. И тогда Николай сделал то, чего сам не ожидал: оставив связку на подоконнике, он пересек освещенную полосу, взял Бориса за руку и, как мальчишку, повел за собой к раскрытому окну, прекрасно понимая, что тот никогда ему этого не простит.

— Пижонишься?! — прошипел Борис, когда они уже были в темноте.

— Ладно, потом поговорим. Бери… Взял?

И пошел впереди, понимая, что так будет лучше — Борису ничего не останется, как следовать за ним. Николай лишь на секунду замешкался, взглянув в сторону проходной. Ощущая тяжесть полированных досок, он шел, улыбаясь, понимая, что низкорослому Борису сейчас гораздо тяжелее — Николай расчетливо взял себе легкий конец пакета. Так же размеренно он вошел в темноту, безошибочно нашел лаз в заборе и, увидев замершего в ожидании водителя, просунул ему конец связки.