Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Вы ему не доверяли?

— Я — мать! — с ноткой оскорбленности произнесла Нефедова.

— Зачем вы внесли в документы о выписке заведомую ложь? — бесстрастно спросил Рожнов.— Зачем вы указали Архангельск, если сами отправили его в другой город?

— Как легко и бездушно вы раскладываете по полочкам святые материнские чувства! — горько воскликнула Нефедова.— Как просто у вас все укладывается в графы протокола!

Демин не стал ей говорить о том, что бездушие проявила она сама. Зная о том, какой славой пользуется ее сын, Нефедова отправила его к старой беспомощной женщине, у которой своих забот полон рот. Другими словами, она попросту спихнула его с плеч.

— Ну что, Лидия Геннадиевна, будем считать, что положение прояснилось. Осталось проверить ваши показания.

— Как?! Вы мне не верите?! — она повернулась к Рожнову.

— Видите ли, Лидия Геннадиевна, сейчас не имеет значения — верим мы вам или нет Совершено преступление. В нем замешан ваш сын…

— Нет, вы что-то путаете! Сережа мог запустить снежок в окно вытрезвителя. Мог. Не отрицаю. Мог без разрешения проехаться на колхозной кляче… Но преступление… Нет.

— Разберемся,— пообещал Рожнов.

— Надеюсь,— сказала Нефедова, поднимаясь.— Если бы вы знали, каким успехом он пользуется у девочек! Не будете же вы отрицать, что он, кроме всего прочего, просто красивый молодой человек! — Выдержка изменила Нефедовой, и она заговорила плачущим голосом:— Имея в жизни все это, спутаться с какими-то алкоголиками, которым для счастья не нужно ничего, кроме стакана выпивки?! Зачем ему это?! Зачем! Должны же вы хоть немного понимать людей! Сережа рожден для хорошей, достойной жизни! И пытаться втолкнуть его в эту кошмарную историю только потому, что он совершил несколько шалостей? Вспомните свою юность! Неужели…

Не договорив, Нефедова покинула кабинет.

Потом Демин созвонился с Шестаковым. Он хорошо представил его себе — пиджак на спинке стула, сам в белой рубашке и жилетке.

— Шестаков слушает! — воскликнул тот с подъемом, будто заранее знал, что сейчас ему сообщат что-то радостное.

— Здравствуй, Георгий Петрович! Демин беспокоит.

— О! Сколько лет, сколько зим! Зря уехал! У нас такие события, такие события!

— Что же произошло за последние восемь часов?

— Тебя интересует, что думает тетка о своем племяннике Нефедове?

— Да, я знаю, маманя послала его на перевоспитание. Вряд ли тетка добилась больших успехов в этом благородном деле.

— Она его выгнала! — с восторгом закричал в трубку Шестаков.— Представляешь?! Старая женщина выталкивает в шею родного племянника! Она не открывает ему дверь! Не хочет говорить с ним по телефону! Ее гнев настолько велик, что она даже со мной не хочет о нем говорить! Во дает бабка! Ты не поверишь — она его била, шпака дохлого!

— Чем? — улыбнулся Демин.

— Узнал! Предметами первой необходимости!

— Похоже, тетка ускорила ограбление универмага.

— Вообще-то да,— озабоченно проговорил Шестаков.— Не исключено.

— Ты не спросил, есть у них еще родня, кроме той, которая проживает в нашем городе?

— А ты знаешь, это мысль! — с подъемом воскликнул Шестаков.— Если есть родня, то не исключено, что Нефедов… О! Как я сразу не догадался!

— Ничего, все в порядке. Я позвоню завтра перед обедом, и к тому времени ты уже все будешь знать.— Демин улыбнулся своей хитрости — он давал Шестакову задание в форме утешения.— Около двенадцати позвоню. У нас ему появляться нельзя, у вас тоже. Он будет искать место, где можно отсидеться.

— Это я беру на себя!

Демин почти увидел, как Шестаков, положив трубку, надел пиджак, одернул жилет и большими шагами направился к начальству советоваться.

Утром Демин ехал в переполненном вагоне метро и думал о предстоящих делах. Необходимо вызвать на допрос всех троих задержанных. Человек, который никогда не был в заключении, очень болезненно переносит лишение свободы даже на несколько дней, и тут возможны самые неожиданные превращения. Потом позвонить Шестакову. У того должны быть новости. Потом всех вытеснил пристальный и тяжелый взгляд Нефедова с фотографии в уголовном деле.

«Ну что, Нефедов… Кажется, я начинаю тебя понимать, дорогой друг. Это говорит о том, что мы скоро должны встретиться».

«С нетерпением жду этого момента»,— почти услышал Демин.

«Все ерепенишься, хорохоришься, ершишься… А между тем дела твои далеко не блестящи. При том положении, в котором ты оказался, деньги уйдут очень быстро. Сколько тебе мог передать Дергачев? Тысячу, ну полторы — это самое большее. Правда, у тебя еще оставалось золотишко. Но ты ведь его тоже спустишь по дешевке. В магазинах золота нет, однако, нарасхват оно не пойдет. Нынче вообще люди не склонны брать вещи, в которых они сомневаются. Дубленку с рук возьмут охотно, ее качество на виду, а золотое кольцо… С чего видно, что оно золотое? Придется тебе, Нефедов, побегать, поунижаться… Для тебя это, как я понимаю, тяжело. Куда тебе деваться? Друг, с которым служил в армии… Позабытый всей родней дядя? Кто еще? Девушка, с которой когда-то обменялся адресами? Гостиницы? Побоишься гостиниц. Ты трусоват, Нефедов. Боюсь, что и дел натворил ты из-за трусости. А может, ты чист? Но в касимовском универмаге был. Ботиночки там свои оставил, в Москву с золотишком приехал… Главное начать, Нефедов, дальше пойдет легче, ты просто не сможешь остановиться. Пойдешь на все, чтобы скрыть содеянное, да ты уже пошел на многое. Такие дела, Нефедов, такие дела…»