Виктор Пронин - Ошибка в объекте

Что-то все сегодня с сюрпризами, подумал Демин. Неужели пребывание в закрытом помещении так действует на людей, что они начинают ценить правду? Или дело в другом — уточняют свои позиции, готовятся к длительной обороне?

— Входите,— сказал он, увидев в дверях Жигунова Конвоир остался в коридоре, а Михаил, закрыв за собой дверь, оказался лицом к лицу со следователем.

— Вы в самом деле подозреваете меня? Или мое пребывание здесь — хитрый ход, чтобы сбить с толку настоящего преступника? — Жигунов был напряжен, глаза его лихорадочно блестели, по всему было видно, что он держится из последних сил.

— А как вы сами думаете? — Демин показал на стул.— Садитесь, в ногах правды нет.

— А в чем она? В стуле, который предлагаете? В камере? Или в тюрьме, куда собираетесь меня посадить?

— Вы задаете столько вопросов, что я не знаю, на какой отвечать. Поскольку я задал только один вопрос, ответьте сначала вы — чем сами объясняете свое пребывание здесь?

— Своеволием.

— Хорошо. Теперь мой ответ. Вас задержали правильно. Судите сами… Произошло опасное преступление. Есть жертвы. У вас с отцом отношения плохие. Вы почти год не общались. И тем не менее весь день провели у отца. Могу я допустить, что неосторожное слово, намек, взгляд заставят вас потерять самообладание? Могу я сделать такое допущение?

— Но ведь этого не было…— без прежней уверенности добавил Жигунов.

— Не очень убедительно, согласитесь. Что происходит дальше? В доме пожар, убит человек, через сутки умирает еще один. Я спрашиваю — где вы были? Где провели ночь? Вы не помните. У вас дома при обыске находят шарф.

— Это не мой шарф!

— Подождите, Жигунов. Находят шарф. Эксперты утверждают — ворсинки от этого шарфа остались на заборе. То есть вы ушли из дома отца тайком, чтобы не видели соседи. Как понимать? Причем шарф находят не на вешалке, а спрятанным. И на нем кровь, которая по группе совпадает с кровью вашего отца.

— Шарф не мой.

— Как он оказался в вашей комнате общежития? Как на нем появилась кровь вашего отца?

— Не знаю.

— Давайте думать вместе. Вы много выпили в тот день?

— Получилось нечто странное… Этот кавказец со своими тостами, длинный парень с деньгами, шалопутная Борисихина с глазками… Все это как-то подействовало, даже не могу объяснить, почему так много пил.

— Другими словами, ничего не помните?

— Нет, почему же… Кое-что помню.

— Вы ушли в калитку или через щель в заборе?

— Не могу сказать… Об этой щели я знал, ведь в доме прожил много лет… Мог уйти и через щель.

— Что было дальше?

— Домой пошел, в общежитие. Жена меня, конечно выперла. И правильно сделала. Одобряю. Говорит, при веди себя в порядок, потом приходи. Одобряю,— повторил Жигунов.

— Это вы сейчас так говорите, а тогда? Как поступили тогда?

— Обиделся.

— За обидой следуют действия. Ваши действия?

— Молчал я об этом, но, видно, придется сказать… Пошел к одной девушке, к которой я всегда могу прийти… Приютит Не прогонит.

— И на этот раз она вас приютила?

— Да. Ничего у нас с ней не произошло, я был не в том состоянии, но не выгнала, уложила спать. У нас с ней раньше были отношения, до того, как женился… Видно что-то осталось. А жена считает ее до сих пор не то соперницей, не то разлучницей… Их не поймешь.

— Почему же молчали до сих пор?

— Если скажу, придется на суде повторить… Если жена узнает, где ночевал… Пиши пропало. Опять же не хотелось Вальку в историю втягивать. Все одно к одному А теперь, смотрю, всем придется выяснять отношения. Большая стирка предстоит… Та еще будет постирушка…

— Эта Валентина… Как ее фамилия? — спросил Демин.

— Фамилия? Ромашкина ее фамилия.

— Где живет?

— Ой-ей-ей! — застонал Жигунов, раскачиваясь на стуле из стороны в сторону.— Вязну, вязну и, кажется вот-вот поверю, что я их всех там поубивал.

— Адрес Ромашкиной,— напомнил Демин.

— На нашем заводе она работает, недалеко от завода и живет, на Садовой. Дом двадцатый.

— Она подтвердит ваши слова?

— Кто ж ее знает… Хотя чего это я… Конечно, под твердит.

— Переночевали, а дальше?

— Пошел утром на работу, потом пластался перед женой, прощения вымаливал

— Простила'

— На следующий день словечко обронила, к вечеру еще два… Дело пошло, но тут уж вы вмешались.

— Понятно. Остался сущий пустяк — как в общежитии оказался зеленый шарф?

— Боюсь, что мне на этот вопрос не ответить,— Жигунов беспомощно развел руками.

— А как мне быть? Отпустить вас на все четыре стороны или оставить пока?