Джастин Дэвис - Лучшая месть

Нужно сделать ее еще выше и плотнее, подумал Сент-Джон. Строить эту стену было невероятно сложно, но добавить кирпичи не составит труда – это не отвлекло бы его от цели, ради которой он сюда приехал.

– Странно.

Это пробормотал мужчина, прислонившийся к дверному косяку позади Джессы. Сент-Джон бросил на него взгляд – он заметил его, как замечал все, в тот момент, когда увидел движение в офисе за магазином. Но теперь Сент-Джон узнал его: это был дядя Джессы – часто нелепый, но неожиданно проницательный дядя Лэрри. Он поседел и отяжелел, но искорки еще поблескивали в золотисто-зеленых глазах – глазах Джессы, – а улыбка по-прежнему была такой обреченной, что заставляла задуматься о том, что он видит и не относится ли его взгляд к иному миру.

Сент-Джон снова оборвал свои мысли – на такую чепуху у него не было времени, не говоря уже о желании. От гнева на себя его голос стал более хриплым, чем обычно.

– Не пойдет, – сказал он, указывая на скромный плакат в окне офиса.

Джесса слегка отпрянула, и Сент-Джон напомнил себе, что это не «Редстоун», где все привыкли к его стилю и мирились с ним, потому что он делал свою работу и облегчал их существование. Но за пределами фирмы это озадачивало людей.

Кроме Лэрри. Сент-Джон ощущал на себе взгляд старика. Он не был уверен в его чувствах, но это не была озадаченность.

«И не твоя проблема», – сказал он себе.

– Что не пойдет? – спросила Джесса.

– Плакат. Не кампания.

Она нахмурилась:

– Знаю. Я только начала.

Джесса без труда понимала его, заметил Сент-Джон. Но она была смышленой и разумной не по годам. Это он хорошо помнил.

– Начинайте правильно, – сказал он.

– Кто вы – один из этих макиавеллиевских [2] Макиавелли Никколо (1469–1527) – итальянский политический мыслитель типов, стоящих за троном? Потому что в спичрайтеры вы не годитесь.

Иногда его сравнивали с Макиавелли. Но на сей раз это его не позабавило.

И тогда Лэрри пошевелился, словно приняв решение. Он обратился к Джессе, не сводя глаз с Сент-Джона.

– Я пойду по своим делам, малышка.

Сент-Джон слышал Лэрри, в свою очередь не отрывая взгляд от Джессы, и видел, как она кивнула. Что бы Джесса ни чувствовала, она не боялась его. Он отметил это с некоторым интересом, так как его боялась добрая половина «Редстоуна». Сент-Джон знал это, знал, что был частью легенды «Редстоуна» и что сотрудники ломают головы над тем, как и когда он встретился с Джошем и почему он такой, какой есть. Сент-Джон даже знал о пари, которое они однажды заключили. Только самые храбрые отважились в нем участвовать, потому что задача была непосильная – надо было рассмешить его.

Это не удалось никому. Поэтому Сент-Джон объявил себя победителем, потребовал выигрыш, и учрежденная Джошем стипендия летной школе стала чуть выше.

Конечно, Джесса не знала, кто он, не знала, что многие серьезные люди остерегаются его и что ей следует делать то же самое.

Не знала она и того, что почти заставила его усмехнуться, что много лет ни у кого не получалось.

– Я загляну к твоей матери по дороге, – добавил Лэрри.

– Спасибо, дядя Лэрри. У нее была трудная неделя.

Сент-Джон помнил Наоми Хилл, помнил ее мягкость по отношению к людям, доброту к нему, помнил, как она обожала мужа и дочь, следя при этом, чтобы они не свернули с правильного пути. Тогда он впервые осознал, что мягкость не всегда означает слабость – открытие, которое выставляло его собственную мать в весьма печальном свете.

Сент-Джон понимал, что сейчас Наоми переживает тяжкое горе, и был слегка удивлен, что это находит у него отклик. Странно, подумал он. Такого раньше не случалось. Должно быть, все дело в проклятых воспоминаниях – она была ласкова с ним, хотя большинство матерей велели бы угрюмому, мрачному мальчишке держаться подальше от их дочерей.

Лэрри все еще наблюдал за ним, подойдя к двери офиса.

– Законченные фразы часто переоценивают, но иногда они полезны, – сказал он, проходя мимо него.

Было бы глупо недооценивать Лэрри Хилла, сказал себе Сент-Джон. Несмотря на свою эксцентричность, этот человек был проницателен. Как и его племянница.

Слова Лэрри эхом звучали в его голове, когда он наблюдал, как старик выходит через заднюю дверь, чтобы, как догадывался Сент-Джон, направиться к большому старому дому через складской и парковочный участок магазина. На мгновение он задумался, каково жить одному в доме, который десятилетиями делил с другим человеком.