Ингер Фриманссон - Тень в воде

– Стина, Стина, что ты говоришь?

– Я говорю, что никогда не брошу тебя!

Она не сдержала обещания. В начале лета она вместе с отцом и Флорой отправилась на остров, где находился дом бабушки и дедушки. Старики куда-то уехали, они вечно уезжали, потому что владели домами в разных частях света.

На острове Жюстина впервые стала свидетелем ссоры Флоры и отца. Цепкий взгляд мачехи подметил перемены, происходящие с телом Жюстины, но не те, что свойственны телу взрослеющей девушки, нет. Опаснее, гораздо опаснее. Что-то случилось, и они упустили это из виду. Это что-то отзовется и в их жизни, если вовремя не вмешаться!

Жюстина впала в полузабытье, словно издалека слыша крики Флоры о том, какой узкий таз у юных девушек. Отец, обычно робкий и молчаливый, вдруг проявил решительность. На какое-то время Жюстина вообразила, что этим все закончится, что Флора бросит отца и никогда не вернется. Что она соберет все свои костюмы, туфли и флакончики с лаком для ногтей и уберется из дома еще до того, как они с отцом туда возвратятся.

Флора и вправду уехала. Отправилась в город на пароходе, к сестре Виоле, которая продавала косметику в шикарном универмаге.

Лето было мягким и спокойным, дни солнечными, дождь шел только рано утром. Жюстина целыми днями лежала в гамаке – никогда прежде она не чувствовала такой усталости. Отец что-то перестраивал в доме, он не слишком ловко управлялся с инструментами, но занятие ему нравилось. Постукивание молотка усыпляло Жюстину.

Они редко разговаривали. Слова их никогда не слушались. Порой он подходил к гамаку, слегка раскачивал его.

– Все хорошо, девочка моя?

Она тихо улыбалась и кивала.

– Мы справимся, мы справимся.

– Конечно, папа. Конечно.

К концу лета они вернулись домой. Вернулась и Флора. Отец отправился на пирс, чтобы ее встретить. Жюстина видела их руки, переплетенные пальцы. Но ее это больше не волновало.

Начались занятия в школе, но Жюстина оставалась дома. В школу она больше не ходила никогда.

После – фрагменты: пальцы Флоры, моющие ее; лязганье ножниц в ушах. И ночь, когда их ребенок решил родиться. Долгие часы отец не отходил от ее постели, не оставлял ее. Голос его был спокоен, взгляд испуган, но напорист:

«Ты справишься с этим, я помогу тебе!»

Ребенок прожил четверо суток. Он был таким маленьким и родился слишком рано.

Звук сирены, жесткий, пронзительный. Все ближе, ближе. Томми ослабил хватку. Он по-прежнему лежал на ней, но уже не держал, в его груди вибрировал мучительный, противный и хриплый свист. Ариадна выбралась – сначала осторожными движениями, потом рывком, так что он скатился с нее и ударился головой об пол, никак не отреагировав.

Каждая частичка ее измученного тела ныла и болела. С большим трудом она поднялась на ноги, ухватилась за стол, несколько секунд постояла, качаясь. Кровь отлила от головы, черные точки побежали кругами. Потом сирены – все громче и громче.

Криста все еще лежала на полу, обхватив телефон руками и закрыв глаза. Ресницы ранами темнели на мертвенно-бледных щеках. Лицо блестело от пота.

– Криста, – прошептала Ариадна. – Милая, милая моя девочка…

Визг тормозов. «Скорая» зарулила во двор, распахнула двери. Безудержный сигнал звонка.

Криста подняла лицо к матери, не открывая глаз.

– Все будет хорошо, Криста, – сказала мать. – Все будет хорошо.

Она осторожно переступила через девочку, подошла к двери и открыла:

– Он лежит в кухне, спешите!

Они спросили, не хочет ли Ариадна отправиться вместе с ними. Но тогда надо спешить. Они были так молоды. Один подошел совсем близко:

– Но что это с вами? Вы как будто тоже…

– Нет, – вздрогнула она. – Езжайте, быстро.

Они положили Томми на носилки и бросились к машине, чуть не споткнувшись о горы одежды в прихожей. Один из санитаров тихо выругался.

Она стояла на мокром гравии, широко расставив ноги.

– Нам надо ехать, вы с нами?

– Нет.

– Ладно.

– Я не могу оставить девочку, она инвалид.

Водитель занял свое место.

– Ладно. Мы позвоним.

Она стояла и смотрела, как синяя мигалка исчезает вдали за пустырем.

Вернувшись домой, она принялась подбирать одежду. Затем выбросила остатки еды. В голове было пусто и холодно. Она вымыла посуду, поставила на место стулья, протерла стол и постелила скатерть, которую когда-то подарила мама. Скатерть соткала и вышила соседка.

Криста пряталась в своей комнате. Ариадна собралась войти к ней, как вдруг зазвонил телефон. Она подняла трубку: