Си Бокс - Три недели страха

Я навел бинокль на Гэрретта. Он вернулся к машине и прислонился к радиатору, с улыбкой наблюдая за двумя мужчинами, обсуждавшими условия.

Судья схватил конверт и вскрыл его. Он несколько раз перебрал его содержимое. Когда Коутс потянулся к люльке, Морленд остановил его. Спустя несколько минут он, очевидно удовлетворенный, кивнул Коутсу, который шагнул вперед, чтобы подобрать девочку. Я видел, как судья произнес «нет» и сам поднял сиденье одной рукой, а другой подоткнул одеяло вокруг Энджелины. Когда Коутс с ухмылкой на физиономии потянулся к ребенку, судья, казалось, подтолкнул его к нему. Внезапно спинка сиденья откинулась, послышался резкий звук, и снег с тысячи сосен на горе белым каскадом посыпался на землю.

Коутс упал на спину, раскинув руки.

Сорвав наушники и сложив руки рупором, Торклесон крикнул:

— Кто, черт возьми, это сделал?

— Не я, — крикнул в ответ Моралес. — Не думаю, что это кто-то из нас.

Коуди и я бросились к трейлеру через кустарник, где мы прятались. Сосновая ветка ударила меня по лицу и сбросила шляпу, когда мы скатывались по склону холма в глубокий снег. Я видел, как двое полицейских выбежали из-за деревьев с правой стороны трейлера, крича Гэрретту и судье, чтобы те не двигались с места.

Коуди бежал впереди меня, выхватив оружие.

Крики доносились отовсюду.

Мы выбежали из-за задней стенки трейлера туда, где стояли судья и Гэрретт. С обеих сторон каньона выбежали копы СВАТ, а также Сэндерс и Моралес с охотничьими ружьями. «Хаммер» вместе с отцом и сыном были окружены.

Судья Морленд увидел копов и поднял перед собой сиденье, словно защищаясь от выстрелов. Выражение его лица было не испуганным и не сердитым, скорее, демонстрировало холодную расчетливость.

— Слава богу, что вы здесь, — заговорил он тоном, который использовал в судейском заседании. — У моего сына и меня есть разрешение, и мы собирались найти хорошую рождественскую елку, но заблудились и наткнулись на Обри Коутса… — Заметив Коуди и меня, он смешался и умолк.

Я достал кольт, взвел курок и сказал:

— Бросьте это сиденье и оружие в нем, иначе я убью вас.

Я видел по его лицу, что он думает, не держать ли ему сиденье, как щит.

— Бросьте сиденье и оружие и передайте негативы, судья, — сказал Коуди. — Мы заставили Уайетта Хенкела петь, как птичка, и засняли обмен на пленку. Вы проиграли, так что выбирайте — сотрудничество или смерть.

— Может быть, вы не слышали меня, — отозвался судья, свирепо глядя на Коуди и меня. — Мой сын и я собирались срубить рождественскую елку…

— Вы не понимаете, судья, — засмеялся Коуди. — Камера отключена. Происходящее теперь могут подтвердить восемь служителей закона и отец ребенка, которого вы забрали. Наши слова против вашего.

Коутс застонал и задергался на снегу.

— Сукин сын! — сказал Коуди, поворачиваясь. — Я думал, он мертв. — Подняв свой «глок», он четыре раза выстрелил в Коутса, который сразу затих, потом достал из кармана парки револьвер и бросил его на тело. — Вот почему я всегда терплю поражение, — сказал он Морленду.

Судья посмотрел на Торклесона, который, пыхтя, выбрался из-за трейлера.

— Вы не собираетесь арестовать его? Разве вы все не видели, что он сделал?

Никто не произнес ни слова. Судья бросил дымящееся сиденье в снег. Одеяла упали, продемонстрировав куклу размером с ребенка, поперек которой лежал крупнокалиберный револьвер.

— Кто следующий? Вы? — осведомился Коуди, затем кивнул в сторону Гэрретта: — Или этот плод ваших чресел?

Краем глаза я увидел, как Гэрретт метнулся к отцовскому оружию. Опередив копов, я поднял свой кольт и выстрелил в него. Я метил в грудь, но попал в живот, и он согнулся вдвое, опустившись на снег.

— Замерзай, — сказал я ему.

— Ты должен был действовать по-другому, — упрекнул меня Коуди.

— Я не коп.

Гэрретт прожег во мне две дырки глазами, полными ненависти.

— Вам она не нужна, — прошипел он. — Не забывайте — она происходит от меня и от него. Ей не хватает того же, что и мне, — вы еще в этом убедитесь.

Я выстрелил ему в голову, и он упал в снег, пачкая его кровью. В своих мыслях я навсегда обрубил связь между Гэрреттом Морлендом и Энджелиной.

Торклесон встал между судьей и мной.

— Этого достаточно, джентльмены, — сказал он, забирая у меня оружие и пряча его в карман куртки. Из другого кармана он достал никелированный полуавтомат и бросил его на тело Гэрретта. — Жаль, — обратился он к судье. — Ваш сын был многообещающим парнем. Из него бы вышел великий гангстер.