Си Бокс - Три недели страха

— Шутишь?

Глаза Коуди блеснули.

— Нет. Думаю, я разгадал тайну. Мне нужно только время, чтобы пересмотреть список звонков и сделать полицейскую работу.

— Расскажи мне, — попросил я.

Коуди улыбнулся. Его улыбка напомнила мне Джетера.

— Расскажу, когда буду готов, — отозвался он. — Я больше не могу внушать вам двоим ложные надежды и предлагать плохие планы.

Коуди схватил свою куртку с кушетки и указал наверх.

— Этот Сэндерс болван. Но он прав, когда говорит, что это неправильно.

Он задержался у входной двери. Снег влетал внутрь.

— Коутс ходячий мертвец — он просто этого еще не знает. Но я согласен с тобой, что здесь кроется нечто большее, чем нам известно. Думаю, эта история с Мэлколмом Харрисом все связывает. Только не знаю как.

— Когда я увижу тебя? — спросил я. — Остается только три дня.

— Не скоро, — ответил Коуди. — Я собираюсь в Нью-Мексико.

— Почему?

— Позже, — отмахнулся он. — Держи Мелиссу подальше от выпивки. Я беспокоюсь за нее.

Похороны Брайена состоялись на Капитолийском холме, в самой большой церкви, в какой я когда-либо был, набитой незнакомыми людьми. Маленький стилизованный крест висел на цепи в переднем углу, как будто помещенный туда в последний момент.

— Церковь, спроектированная «Икеей», — шепнул я Мелиссе, пытаясь заставить ее улыбнуться. Но это не сработало.

Если бы Брайен был ответствен за собственные похороны — а в некотором роде так и было, — думаю, они бы выглядели именно так. Все казалось бо́льшим, чем в жизни. Рок-оркестр играл современные траурные мелодии, а слайды изображали Брайена на лыжах, плавающим, говорящим с трибуны, танцующим и облаченным в костюм человека-паука на разных вечеринках. Его останки находились в квадратной мраморной урне на бархатной подставке спереди церкви. Партнер Брайена, Бэрри, говорил о его преданности, творческом даре, любвеобильности и «способности освещать комнату». Бэрри выглядел более спокойным, не в пример импульсивному Брайену, и я решил, что они составляли хорошую пару.

За Бэрри вышел мэр Хэлладей, который не только произнес трогательную речь о покойном, но поклялся принародно, что убийца будет пойман и понесет наказание. Раздались аплодисменты, когда мэр сказал, что Денвер не место для преступлений из ненависти и что смерть Брайена следует запомнить как инцидент, ворвавшийся в свободную от таких преступлений зону. Уверенность мэра, что убийство Брайена было результатом его хождений по городским барам, свидетельствовало об отсутствии прогресса в расследовании.

Пока Хэлладей говорил, я окидывал взглядом присутствующих. Многие лица я видел в светской хронике «Денвер пост» и «Роки Маунтин ньюс», а некоторые — в телевизионных новостях. Брайен всегда утверждал, что знает всех, кто что-то представляет собой в этом городе, и обилие народу на его похоронах это доказывало. Я был горд за нашего старого деревенского друга, добившегося такой популярности в большом городе.

Мы сидели сзади, так как к нашему приходу собралось уже много людей. Сэндерс и Моралес, разумеется, были с нами, но, слава богу, в штатском. Во время службы оба сидели непосредственно позади нас.

— Меня беспокоит то, — шепнула Мелисса, — что я как будто вовсе не знала Брайена. Кто все эти люди? Единственный, кого упоминал Брайен, был Бэрри. Как будто он вел тайную жизнь.

— Мы были его тайной жизнью, — ответил я.

Мэр, наконец, шагнул в сторону. Оркестр неожиданно заиграл «Теряя мою религию».

— Господи! — сказала Мелисса. — Неужели они не понимают, что находятся в церкви?

Хотя Коуди сказал, что не будет на похоронах, я тем не менее искал его. Он оставил мне единственную ниточку надежды.

Когда оркестр умолк, меланхоличный пастор с длинными волосами, стилизованной бородой и открытым воротом сказал нам, что мы здесь не чтобы оплакивать умершего, а чтобы почтить жизнь «богобоязненного» человеческого существа. Он начал рассказывать анекдоты о Брайене — все из Денвера, где он стал публичным лицом, и ни одного из Монтаны, — очевидно, собранные Бэрри и друзьями Брайена. Некоторые были довольно забавными, но они удивили меня и Мелиссу, так как мы никогда не слышали этих историй о друге, которого знали с совсем другой стороны. Мелисса плакала и смеялась, заставив, в свою очередь, плакать Энджелину.

— Я унесу ее наружу, — предложил я. Мелисса охотно согласилась. Сэндерс последовал за мной.