Джоди Пиколт - Последнее правило

— Каким образом вы пытались внести коррективы в социальное поведение Джейкоба в школе?

— Он посещал занятия по социальной адаптации, но потом мы с Эммой Хант решили пригласить для Джейкоба частного наставника. Мы подумали, что лучше моделировать особые ситуации, которые обычно его расстраивают, чтобы он учился более конструктивно с ними справляться.

— Вы нашли наставника?

— Да. Я позвонила в университет, там прозондировали почву в учебной части. — Она смотрит на присяжных. — Джесс Огилви первая откликнулась на нашу просьбу.

— Джейкоб с ней встречался?

— Да, с осени.

— Миссис Гренвилл, с тех пор как Джесс Огилви стала наставником Джейкоба, бывали случаи, что он выходил из себя?

Она качает головой.

— Нет, ни разу.

— Свидетель ваш, — говорю я Хелен.

Встает прокурор.

— Мистер Хаббард, учитель биологии, рассердился, а Джейкоб этого не понял?

— Именно.

— Вы хотите сказать, что у Джейкоба с этим проблемы? С пониманием того, когда на него сердятся?

— Да, исходя из того, что мне известно о синдроме Аспергера.

— Во втором упомянутом вами случае Джейкоб на спор обругал учителя, а потом напал на девушку, которая спровоцировала его, верно?

— Да.

— Разве Джейкобу не говорили, что нельзя использовать физическую силу при разрешении проблем?

— Разумеется, говорили, — отвечает психолог. — Он знал, что это школьное правило.

— Тем не менее нарушил его? — уточняет Хелен.

— Нарушил.

— Несмотря на то что, согласно вашим собственным показаниям, для Джейкоба чрезвычайно важно следовать правилам?

— Несмотря на это, — подтверждает миссис Гренвилл.

— Он вам объяснил, почему нарушил это правило?

Миссис Гренвилл медленно качает головой.

— Он сказал, что просто дал сдачи.

Хелен размышляет над сказанным.

— Вы также показали, миссис Гренвилл, что с тех пор как Джейкоб стал заниматься с наставником, в школе он не выходил из себя.

— Верно.

— По-видимому, он изливал свой гнев после школы, — говорит Хелен. — Вопросов больше нет.

Сегодня слушания по делу отложили рано, потому что у судьи Каттингса был запланирован визит к доктору. Когда последние зрители покидают зал, я собираю свои бумаги и запихиваю их в портфель.

— Что ж, — обращаюсь я к Эмме, — я бы хотел заглянуть к вам и обсудить, что ты будешь говорить в суде.

Краем глаза я замечаю, как к нам направляются Тео с Генри.

— Мне казалось, мы уже все обсудили, — многозначительно ответила Эмма.

Это правда. Но будь я проклят, если вернусь в свою контору, когда знаю, что Генри с ней под одной крышей!

— Никогда не мешает повторить, — замечаю я. — У нас две машины. Зачем вам всем тесниться в одной. Может быть, поедешь со мной?

Я смотрю Эмме прямо в глаза.

— Отличная идея! — отвечает она. — Джейкоб, может быть, и ты поедешь?

Вот так и получилось, что я плетусь в хвосте у арендованной Генри машины, рядом со мной, на пассажирском сиденье, Джейкоб — его удалось усадить сюда после небольшой истерики, потому что он предпочитает ездить на заднем сиденье, а в моем грузовичке такового не имеется. Он крутит радио, которое ловит только станции АМ-диапазона, потому что мой автомобиль настолько древний, что его, наверное, собрали еще при Моисее.

— Ты знаешь, почему станции АМ-диапазона лучше ловятся ночью? — спрашивает Джейкоб. — Потому что верхние слои атмосферы лучше отражают радиосигналы, когда солнце меньше разогревает своими лучами верхние слои атмосферы.

— Спасибо, — отвечаю я, — без этого я бы не заснул.

Джейкоб удивленно смотрит на меня.

— Правда?

— Нет, я шучу.

Он скрещивает руки на груди.

— Слышал бы ты себя в суде! Я не «догоняю» сарказм. Я сосредоточен только на самом себе. В любой момент я могу совершенно потерять голову, становлюсь сумасшедшим.

— Ты не сумасшедший, — возражаю я. — Просто я хочу, чтобы присяжные признали тебя с точки зрения закона невменяемым.

Джейкоб резко откидывается на спинку сиденья.

— Я не большой любитель навешивать ярлыки.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мне впервые поставили диагноз, мама испытала облегчение, потому что решила, что это как-то может помочь. Я вот о чем: учителя считают, что детям, которые читают книги, предназначенные ученикам на восемь классов старше, и делают сложные математические вычисления уже в третьем классе, не нужна специальная помощь, несмотря на то что они являются предметом постоянных насмешек. Диагноз помог мне получить ИУП, что по-своему хорошо, однако произошли изменения и в худшую сторону. — Джейкоб пожимает плечами. — Наверное, я ожидал, что со мной произойдет то же, что и с моей одноклассницей, у которой огромное красное пятно на пол-лица. К ней подходят и прямо спрашивают, что это такое, а она объясняет, что это родимое пятно и оно не болит. Точка. Никто не спрашивает, можно ли заразиться родимым пятном, как вирусом, никто не прекращает с ней играть из-за пятна. Но как только ты признаешься, что аутист, собеседник начинает говорить громче, как будто ты глухой. И то, за что раньше хвалили — необычайно острый ум или по-настоящему отличная память, — внезапно становится чертами, которые делают тебя еще более странным. — На мгновение он замолкает, потом поворачивается ко мне. — Не я аутист. У меня аутизм, а еще у меня каштановые волосы и плоскостопие. Поэтому я не понимаю, почему меня всегда называют «ребенок с синдромом Аспергера».