Джеффри Линдсей: Декстер в деле

По песку кто-то шел. Я обернулся.

— Твой друг? — поинтересовалась моя сестра Дебора, подходя ближе и кивая на тело. Наверное, следует сказать «сержант Дебора», поскольку по работе мне положено вести себя учтиво с человеком, достигшим столь высокого положения. Обычно я действительно весьма учтив и способен даже пропускать подобные подколки мимо ушей. Но в руке сестра держала то, что моментально нейтрализовало все мои политкорректные порывы. Она умудрилась достать где-то пончик (со взбитыми сливками, мой любимый!) и теперь откусила огромный кусок. Какая несправедливость!

— Что скажешь, братец? — прочавкала Дебора с набитым ртом.

— Скажу, что ты должна была и для меня взять пончик! — возмутился я.

Дебора осклабилась, и мне стало еще обидней, ведь губы у нее были перемазаны шоколадной глазурью.

— Я и взяла! — объяснила Дебора. — А потом проголодалась и все съела!

Приятно, когда сестра улыбается, тем более что в последние несколько лет делала она это редко (улыбчивость неважно сочеталась с ее любимым образом копа). Но это зрелище не вызвало во мне прилива братской теплоты — главным образом потому, что пончика мне так и не досталось. Впрочем, исследуя человеческую натуру, я узнал, что людям свойственно радоваться счастью своих ближних, и постарался максимально правдоподобно это изобразить.

— Я за тебя очень рад!

— Нисколько ты не рад, ты дуешься! — возразила Дебора. — Ну, что скажешь?

Она запихнула остатки пончика в рот и снова кивнула на трупы.

Разумеется, Дебора в отличие от всех прочих людей на земле имела право рассчитывать на мое особое мастерство — интуитивное умение распознавать мотивы подобных убийств, совершаемых больными и извращенными животными, ведь она была единственной родственницей меня самого, такого же больного извращенца. Однако веселье Темного Пассажира постепенно завяло, а особых подсказок насчет того, зачем безумцу захотелось изукрасить трупы эдаким приветствием всему нашему обществу, я так и не дождался. Вслушивался очень долго и сосредоточенно (делал вид, что изучаю тела), но не услышал и не увидел ничего — лишь разраженное покашливание чуть слышно донеслось из сумрачных глубин шато Декстера. А Дебора ждала от меня официального заявления.

— Все это несколько наигранно… — выдавил я.

— Ничего себе словечко, — фыркнула она. — И какого черта это значит?

Я помедлил. Обычно я легко вникаю в суть нелепых убийств: моя особая проницательность в делах подобного рода подсказывает мне, какие именно выверты подсознания привели к появлению тех или иных человеческих останков. Но в данном случае я ничего не понимал. Даже такой профессионал, как я, не всесилен; ни мне, ни моему внутреннему помощнику было невдомек, кому потребовалось превращать нелепую толстуху в корзину с фруктами.

Дебора выжидающе смотрела на меня, а я боялся сболтнуть какую-нибудь глупость — вдруг сестра примет ее за проницательную догадку и уйдет не в ту степь. С другой стороны, репутация требовала, чтобы я высказал некое компетентное мнение.

— Ничего определенного, — начал я. — Просто…

И запнулся, потому что осознал, что собираюсь выдать и впрямь верную догадку. Пассажир одобрительно хмыкнул в знак согласия.

— Да что, говори уже! — потребовала Дебора в обычном раздраженном тоне.

Какое облегчение!

— Здесь все делалось с холодным расчетом, хотя обычно по-другому, — объяснил я.

Дебс прыснула.

— «Обычно»! Для кого обычно — для тебя, что ли?!

Так-так, на личности переходим… Ладно, проехали.

— Обычно для тех, кто на такое способен. Нужна какая-то страсть, некий знак, что тому, кто это сделал, было… гм… было очень нужно поступить именно так. А здесь иное. Вроде как… «чем бы мне еще развлечься?».

— Это, по-твоему, развлечение? — переспросила она.

Я сердито качнул головой — сестра явно не желала вникать в мои слова.

— Нет же, я тебе и пытаюсь объяснить! Развлечением должно быть само убийство, это всегда видно по трупам, — а здесь все затеяли отнюдь не ради убийства, это только способ чего-то добиться. Способ, а не цель… Чего ты на меня так смотришь?

— Значит, вот что ты чувствуешь… — протянула она.

Я как-то даже растерялся… это я-то, Дерзкий Декстер, который за словом в карман не полезет! Дебора все еще никак не могла привыкнуть к тому, что я собой представляю, к тому, кем вырастил меня ее отец. И я прекрасно понимал, насколько сложно ей принять все это в повседневной жизни, особенно по работе… в конце концов, ее работа в том и состояла, чтоб выслеживать таких, как я, и отправлять на электрический стул.