Джеффри Линдсей: Последний дубль Декстера

Jeff Lindsay

Dexter’s final cut

© Jeff Lindsay, 2013

© Перевод. Н. К. Кудряшев, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Быть мертвым не так уж плохо. Странно? Подумайте сами. Люди боятся всего такого, и плачут, и охают, и годами спорят насчет того, существует ли загробная жизнь. А ты лежишь себе в мирном покое, в тишине, ничего у тебя не болит, ничего не заботит, и ты просто вспоминаешь свою последнюю трапезу – у меня это оказался превосходный сандвич с бастурмой. Мне его подали всего сорок минут назад, еще теплым, и я, сидя на удобном откидном месте, помнится, подумал: где это они ухитрились достать в Майами такую хорошую бастурму? Соус, кстати, тоже вполне удался. И все это великолепие я запивал крем-содой – довольно давно я ее не пробовал, а зря: чистое наслаждение. Короче, по сравнению с этими гастрономическими ощущениями смерть кажется мелкой неприятностью.

…Хотя, если откровенно, лежать на асфальте тоже вскоре надоедает. Я надеялся, что меня найдут довольно быстро: как выяснилось, быть мертвым скучновато, а все шло к тому, что я пробуду в этом состоянии по меньшей мере некоторое время. Ну да, от смерти, как правило, ожидают каких-то других неудобств, не скуки… но именно это я испытывал: столько времени, а заняться нечем. И мостовая подо мной была неприятно горячей и жесткой. И в довершение всего вокруг расползалась лужа чего-то красного и липкого, что не добавляло комфорта… то есть не добавляло бы, оставайся я в живых. И к тому же меня раздражала мысль о том, как неприглядно я, должно быть, выгляжу со стороны.

Возможно, вы найдете это странным, но уж как есть. Хочешь не хочешь, а мне приходилось мириться с собственным непривлекательным видом. И то подумать, что приятного в теле с дырками от пуль. А уж валяться в луже крови посреди улицы в Майами, ожидая, пока тебя обнаружат, – и вовсе непристойно. А когда мое несчастное окровавленное тело наконец найдут, никто не будет особенно сокрушаться по этому поводу, никто не заплачет и даже не расстроится. Не сказать, что меня это особенно трогает, но ведь положено желать, чтобы за тебя переживали, правда?

Но не сегодня. Не за беднягу Декстера. В конце концов, кто расстроится из-за чудовища вроде меня? То есть, конечно, изобразят скорбь, но исключительно для проформы, даже менее убедительно, чем обычно, а я и возразить ничего не смогу. Всю свою трудовую карьеру – да и значительную часть свободного времени – я провел в обществе мертвых тел. И понимаю, что самой естественной реакцией того, кто наткнется на окровавленный труп, будет «Ох блин!». А потом нашедший вас глотнет из банки с энергетическим напитком и прибавит звук на своем айподе. Впрочем, даже это честнее, чем делать преувеличенно скорбные физиономии при обнаружении моих жалких останков. Хотя вряд ли я смогу рассчитывать на традиционные изъявления скорби и печали вроде «увы, бедняга Декстер!» – тем более что «увы» давно вышло из моды. Сомневаюсь даже, что люди способны теперь на такие чувства.

Нет, Дорогого Давшего Дуба Декстера никто не станет искренне оплакивать – вряд ли кто-то вообще на это способен. Возможно, я один могу честно признать, что не способен. А между тем что-то не замечал подобной способности и в других. Люди слишком черствы и непостоянны, так что и в лучшие времена (к которым текущий момент явно не относился) вряд ли я мог бы надеяться на то, что мое окровавленное тело вызовет у кого-нибудь что-то, кроме отвращения.

Однако же и выбирать мне не приходилось. Все, что я мог, – это по возможности расслабляться (про удовольствия я уж молчу) и лежать бревном в ожидании, пока меня найдут… что могло случиться довольно не скоро. Я пролежал на солнце уже никак не меньше получаса… Интересно, а может труп получить солнечный ожог? Искусственным загаром покойники не балуются, в этом я уверен – даже в фильмах про зомби – но здесь, под полуденным южным солнцем, способна ли мертвая кожа подзагореть? Есть в этом нечто неправильное: все мы привыкли к тому, что кадавры мертвенно-бледны, поэтому, если подумать, тронутый загаром эпидермис наверняка испортит весь эффект.

Наконец где-то рядом послышались шум и суета: громыхнула, захлопнувшись, стальная дверь, кто-то оживленно заговорил, и я услышал долгожданный звук – шум приближающихся шагов. Шаги замерли рядом со мной, и какая-то женщина охнула и воскликнула: «О нет!» Ну наконец-то: мое трагическое положение вызвало-таки чьи-то неподдельные эмоции. Возможно, немного мелодраматичные, но все же трогательные, даже, можно сказать, душещипательные… если бы, конечно, у Декстера имелась душа, за которую можно щипать.