Бернар Миньер - Гребаная история

Какого черта она говорит? И о чем? Ее голос был не просто голосом заговорщика, но и человека, которому очень страшно.

— Что же делать? У тебя есть какие-то мысли?

У меня возникло неприятное чувство, что я не только не должен был слышать этот разговор, но что это может иметь катастрофические последствия для всех нас. Затем я снова подумал о том, что произошло за эти двадцать четыре часа, и почувствовал, как меня охватывает неудержимое любопытство.

— Франк, я больше не могу говорить по телефону. Завтра у Ширли в шестнадцать часов, хорошо?

Уголком сознания я отметил время и место. После чего ускользнул.

На следующий день на похороны Наоми собралась целая толпа. Коммуна Ист-Харбор и приход Святого Франциска решили взять на себя похоронные расходы в отсутствие родителей, которые могли бы это сделать. Церковная служба была назначена на 11 часов в католической церкви, но уже за час небольшая парковка была битком набита, занятая не только жителями острова, явившимися в полном составе, но и машинами прессы, среди которых оказались три автобуса со здоровыми параболическими антеннами.

Гроза усилилась, небо сделалось пепельным, порывы ветра кружили по улицам Ист-Харбор водяную пыль — словно злые гении, торопящие прохожих, заставляющие двери скрипеть и хлопать. Пришедшие на погребальную службу спешили укрыться в темной церкви. Когда мы вошли, скамейки внутри были уже до отказа забиты, но мы — с Чарли во главе — прошли по центральному проходу и заставили несколько человек подвинуться, чтобы освободить нам место во втором ряду. Царила наэлектризованная атмосфера — скорее нервная, чем скорбная. Причиной тому стали, без сомнения, обстоятельства смерти Наоми; я почувствовал, как множество взглядов грузом легло на мои плечи. Я поискал глазами мать Наоми. Ее не было. Ее никто не видел со дня смерти дочери… Я знал, что поговаривали в школе и какие безумные предположения ходили. Куда она уехала? Уверен, все в этом помещении только и думали что о ее отсутствии. В правой части зала я заметил шефа Крюгера и его заместителей: Криса Платта, Ника — брата Чарли… Их родители сидели как раз за ними; мать Чарли повернулась ко мне и изобразила улыбку. Затем я поискал взглядом Лив и Франс, а когда нашел, Франс обратила на меня долгий нежный взгляд, от которого я почувствовал себя не таким одиноким. Здесь были все ученики школы «Пенси», толпившиеся в последних рядах; девочки прожигали меня взглядом до печенок, и я был убежден, что их мобильники буквально чесались у них в карманах. Пришел даже молодой индеец ламми, который знал Наоми ребенком и вся семья которого жила в резервации на западе Беллингхэма.

Свод церкви Святого Франциска напоминает перевернутый корпус корабля. Отсюда сопроводили в последний путь не одного мертвого рыбака — точнее, их пустые гробы. На одной из стен есть мемориальная табличка «Погибшим в море», где список едва не такой же длинный, как в порту Баллард [43] Баллард — район и порт в Сиэтле. . Гроб Наоми был не пустым, но запечатанным. Увидеть ее было невозможно… Тип из похоронного бюро не смог совершить чудо. Я размышлял о том, что являюсь единственным, не считая полицейских, кто видел ее после . Поставленный на двое козел, гроб едва не обрушивался под грудами цветов — гвоздик, белых роз, оранжевых лилий. В стороне у изголовья стоял большой черно-белый портрет. На этой фотографии Наоми улыбалась. Она была прекрасная и сияющая. Ее губы сверкали мягким отблеском, сама она не отрываясь смотрела на нас. Пришлось отвести взгляд. Мне было плохо; болели и душа, и тело, которое хранило память об ударах Даррелла. Я снова чувствовал дурноту, ощущение, будто я плыву, а моя одежда наполнена воздухом.

На мгновение, ослепнув от луча солнца, блеснувшего сквозь тучи и стекло витража, я повернул голову и увидел его, Нэта Хардинга. Волосы выкрашены в черный цвет, мефистофельская бородка. На нем был тонкий черный пуловер, очень облегающий под длинной курткой из свиной замши, почти нелепой в таких обстоятельствах. Будто почувствовав мой взгляд, Хардинг повернул голову, и наши взгляды зацепились друг за друга. Он не отвел взгляд. В упор уставился на меня, и мне показалось, что на его губах я вижу легкую улыбку. Примерно на секунду в животе снова вспыхнули угольки гнева.

Мои глаза продолжали скользить по всем присутствующим. «Персоны из высшего общества города», как сказал Даррелл Оутс. Здесь присутствовал почти весь Ист-Харбор. Среди них, безусловно, были и те, чьи немолодые морщинистые тела я видел на той записи, эти растлители, которые сейчас сидели в церкви, в глубине души презрительно поплевывая перед образом Христа. Его я видел там, на стене, с подбородком, опущенным на грудь, несущего бремя человечества. И хотя мое отношение к религии достаточно отстраненное, я ощутил присутствие этих людей будто шипы на своей коже. Будто сквернословие пред ликом Божьим. Я снова посмотрел на Нэта Хардинга: сейчас он с невыносимым спокойствием на лице слушал выступающих.