Бернар Миньер - Гребаная история

— Привет, слабаки, — бросил он через плечо, усаживаясь рядом со мной.

Чарли и Джонни даже глазом не моргнули.

— Привет, приятель, — затем обратился он ко мне, пожимая руку, и эта новая фамильярность между нами меня немного смутила.

— Ты готов? — спросил я.

— А ты, Генри? Ты все еще хочешь это сделать?

Может, мне это показалось, или в его голосе на самом деле прозвучала нотка восхищения.

— Еще как, — сказал я.

— Очень хорошо.

Кьюзик вынул из кармана своей куртки что-то завернутое в тряпку, положил на колени и принялся медленно разматывать. Тридцать восьмой калибр!

— Срань господня, что это такое? — взвизгнул Чарли, который наклонился между нашими двумя сиденьями.

— А как по-твоему, придурок? Разве это похоже на фаллоимитатор?

— В этом у нас нет необходимости, — сказал я.

— Еще как есть, — возразил Шейн. — Парни, я вам объясняю: мы идем встречаться с Оутсами!

— Думаю, мы это достаточно осознаем, — запротестовал Чарли. — Думаю, чертовски, охренительно, даже капец как осознаем , парень… Срань господня, Иисус-Мария-Иосиф и все небесные ангелы, я спрашиваю себя, парни, не будет ли у меня до конца путешествия в штанах полная коробка «Твиксов»…

На какую-то долю секунды Шейн Кьюзик обернулся и разглядывал Чарли так, будто только что увидел инопланетянина. Я забеспокоился, не собирается ли тот сделать ему «саечку». Но он улыбнулся, а затем открыто рассмеялся. Чарли посмотрел на него и тоже принялся подыхать со смеху. Это было сильнее меня: я смеялся, не в силах остановиться, то же самое произошло и с Джонни — сумасшедший, истерический, неудержимый, неодолимый смех раздавался по всей округе.

— Эй, Даррелл, отсоси у меня! — заорал Чарли в машине, жестикулируя и вызывая новый взрыв хохота. — Даррелл, Даррелл, иди сюда, моя курочка! Это что за штука у тебя вокруг шеи, Даррелл, это немного по-девчоночьи, да? Даррелл, я твой папочка !

И так далее в том же духе.

С этого мгновения мы откровенно впали в истерику, заливая себе щеки слезами радости, колотя кулаками по приборной панели и спинкам сидений, раскачиваясь вперед-назад, объединившиеся своим смехом, а заодно и страхом — страхом, который ждал своего часа, притаившись неподалеку, будто подземный источник, который пробивается чуть дальше…

Было солнечно, когда мы часом позже выехали с парома в Анакорте, и смешки давно уже стихли. До континента добрались по 20-му шоссе, проехав по двойному мосту, соединяющему его с островом Фидальго. Весной, когда сотнями распускаются тюльпаны, этот район — просто взрыв цвета.

Берлингтон…

Сидро-Вули…

Мы смотрели на проносящиеся мимо пейзажи…

В Конкрете мы остановились напротив церкви Ассамблеи Божьей, чтобы отлить на краю дороги. Без сомнений, поднимавшаяся в нас тревога имела некоторое отношение к этой потребности. Снова садясь в машину, я мельком взглянул на церковь, как если б мы отправлялись в рискованное путешествие, будто конкистадоры — в богом забытые земли.

Мы объехали «Итери-Драйв-Инн» и поселение Кларка на берегу реки Скаджит с его шале, разноцветными вымпелами и новогодними гирляндами на входе, и на миг веселье, исходящее от этого места, вызвало у нас желание остановиться и отказаться от нашей самоубийственной экспедиции.

Начиная с Марблмаунта, мы видели хибары с обрушенными крышами, поломанные автомобили на заброшенных и еле живых станциях автосервиса. Ветви деревьев по краям дороги, покрытые мхом, казались рукавами из зеленого меха на жилистых руках. Река, широкая и бурная, текла между двумя стенами деревьев, и туман на ее поверхности напоминал дым. Какая-то нездоровая сила, словно неодолимый призыв к упадку и смерти, исходила от этого места даже в ясный солнечный день. Горы становились все ближе и ближе, все выше и выше поднимались их заснеженные вершины, опушенные облаками.

— Наоми, — вдруг произнес Чарли. — В первый раз, когда я ее увидел, это случилось в магазине, мне было семь лет, и я ждал мать у кассы.

Мы выкинули из головы страх, чтобы слушать продолжение.

— Едва войдя в коридор, она улыбнулась мне и спросила: «Это твой магазин?» А я, весь такой гордый, ответил: «Да». А она мне: «Ты врунишка, он не твой, а твоих родителей». Я весь покраснел, распереживался и сказал: «Нет! Он и мой тоже!» А она и говорит: «Докажи». — «Как?» — спросил я. «Подари мне конфеты».

Мы все рассмеялись. Каждый поделился какой-то небольшой историей о Наоми. Вначале это просто забавляло, а затем сделало атмосферу не такой тягостной.