Джоди Пиколт - Похищение

Софи тут же шлепается на пол и начинает срывать с Келли эластичные покровы.

— У меня есть одна Келли дома.

— А где твой дом?

— По соседству, — перебиваю я. Я еще не готова посвятить эту женщину в свои секреты. И не уверена, что когда-либо буду готова.

Рутэнн присаживается на корточки возле Софи и притворяется, будто вытаскивает из волос длинный красный шнурок. Видя это, я вспоминаю отца, частенько показывавшего фокусы в доме престарелых. В горле встает комок.

— Только погляди!

На конце шнурка болтается ключ. Рутэнн прикладывает ладони к личику Софи.

— Приходи играть с моими куклами когда захочешь, Сива. — Она медленно поднимается и вкладывает ключ мне в руку. — Не потеряйте, — предупреждает она.

Я киваю, пытаясь подсчитать, сколько скрытых смыслов таится в этом предупреждении.

Для того чтобы обман совершился, нужно два человека: тот, кто солжет, и тот, кто поверит. Сначала отец солгал, будто моя мать погибла в автокатастрофе. Но почему я никогда, даже повзрослев, не просила проводить меня на ее могилу? Почему меня не удивляло, что к нам никогда не наведываются бабушки и дедушки, дяди и двоюродные братья и сестры? Почему не искала мамины украшения, одежду, выпускной альбом?

Когда Эрик еще пил, он порой, вернувшись домой, бывал слишком осторожен в движениях, чтобы не выдать своего состояния. Но вместо того чтобы разоблачить его, я притворялась, будто все в порядке, и он притворялся тоже. Можно сочинить все, что угодно, и назвать это жизнью. Я считала, что если лгать себе достаточно часто, то я сама рано или поздно смогу в это поверить.

Иногда боишься задать вопрос не потому, что не хочешь услышать бессовестную ложь.

А потому что не хочешь услышать правду.

Жизнь в трейлере обладает своими преимуществами: к примеру, можно пройти его вдоль четыре раза, не переводя дыхания. Можно стоять в кухне и иметь возможность заглянуть в спальню. Кухонный стол — гениальное решение! — легко превращается в еще одну кровать. Софи очень порадовало, что изнутри все, включая стульчак, выкрашено в ярко-розовый цвет.

Нашелся тут и телефонный справочник.

В Фениксе — с пригородами — я обнаружила семьдесят семь человек по фамилии Мэтьюс. Тридцать четыре живут в Скоттсдейле. Оператор была права: ни одной Элизы Мэтьюс, ни одной Э. Мэтьюс, никаких зацепок. Вполне возможно, что она тоже стала другим человеком.

Предыдущий жилец, охваченный, должно быть, приступом неконтролируемого милосердия, оставил в доме вентилятор. Я ставлю его в спальне, чтобы он обдувал Софи и Грету, свернувшихся на двойном матрасе калачиком. Затем выхожу на крыльцо и присаживаюсь. Хотя солнце уже клонится к закату, жара по-прежнему стоит невыносимая. Небо здесь кажется шире, растянутым, как полоска целлофана. Появляются первые звезды. Я убеждена, что звезды — это шифр. Если всмотреться, они начнут двигаться по своему усмотрению и в конечном итоге сложат свои острые кончики в слова ответов.

Мы постоянно говорим об этом — о том, что, мол, готовы на все ради своих любимых. Но когда дойдет до дела, многие ли ринутся на передовую? Бросится ли Эрик наперерез летящей пуле, чтобы спасти мне жизнь? Пойду ли я на это ради Эрика? А если я погибну или останусь парализованной? Если я не смогу уже ничего изменить и вся моя жизнь окажется разделенной на «до» и «после»?

Единственный человек, которого я действительно спасу без секундного промедления, — это Софи. Просто потому, что в расчетном плане моего сердца ее жизнь стоит дороже, чем моя.

Интересно, моему отцу тоже так казалось?

Я достаю мобильный и звоню Фицу, но мне отвечает голосовая почта. Тогда я набираю номер Эрика.

— Где ты? — спрашиваю я.

— Смотрю на самую прекрасную картину, — отвечает он, и напротив меня в этот момент останавливается незнакомая машина. Из окна, не выпуская телефона, выглядывает Эрик. — Может, повесишь трубку? — улыбается он.

Я падаю в его объятия — и это первое за весь день место, где я чувствую себя уютно.

— Как Софи?

— Уже уснула. — Он заходит в трейлер, я следую за ним. — Ты его видел?

Эрику не нужно уточнять, кого я имею в виду.

— Пытался. Но в тюрьму Мэдисон-Стрит меня не пускают без справки от коллегии адвокатов штата.

— Что это такое?

— Это такая бумажка, которых в Нью-Гэмпшире вообще не выдают. Там должно быть сказано, что я ни в чем не провинился перед адвокатской коллегией. — Эрик замирает в дверном проеме, уставившись на розовый диван и обои цвета сахарной ваты. — Господи, мы поселились в пузыре клубничной жвачки!