Джон Коннолли: Белая дорога

— Да ладно тебе, — говорит Эсу, принимая от нее тарелку с курицей и салатом, а она лишь растерянно качает головой, сожалея о манерах человека, за которого когда-то вышла замуж.

Позади них уже паркуются новые машины. В них и пары, и старики, и мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати. Некоторые приезжают на грузовиках, другие на больших «бьюиках», «доджах», «фордах-мэйнлайнах» и даже старых добрых «кайзерах» — каждая из машин старше семи-восьми лет. Они делятся едой и пьют пиво, приветствуют друг друга рукопожатиями и хлопками по спине. Вскоре на Адас-Филд собираются больше сорока легковых машин и грузовиков, и все они освещают своими фарами старый дуб. Сейчас здесь уже около сотни людей, и они все прибывают.

Редко появляется возможность так вот собраться. Славные годы «негритянского барбекю» давно ушли, и старые законы не могут устоять перед влиянием извне. В этих краях еще можно найти людей, хранящих память о линчевании Сэма Хоса в Ньюмене в 1899, когда были организованы специальные туристические поезда, чтобы почти две тысячи человек со всей страны смогли лицезреть, как народ Джорджии расправляется с ниггерами-насильниками и ниггерами-убийцами. И совершенно не важно, что Сэм Хос никого не насиловал, а убил только плантатора Крэнфорда, и то в порядке самообороны. Его смерть должна была послужить назиданием для остальных. Они кастрировали его, отрезали пальцы и уши и содрали кожу с лица, прежде чем прибегнуть к маслу и факелу. Толпа дралась за его кости, растаскивая их на сувениры. Сэм Хос стал одной из пяти тысяч жертв публичных линчеваний. Некоторые из них, как говорили, были насильниками, некоторые — убийцами. А потом были те, кто просто много болтал или бессмысленно угрожал, когда должен был держать рот на замке. Подобные разговоры сулили большие проблемы. Они сопровождались ненужными спорами, а нет лучше способа заставить человека замолчать, чем канистра и спичка.

Да, славные были деньки.

Сейчас около половины десятого. Они слышат шум трех подъезжающих грузовиков, и оживленный ропот пробегает по толпе. Все головы разом поворачиваются, когда свет прорезает поле. В каждом грузовике, по крайней мере, шесть человек. В кузове центрального автомобиля — это красный «форд» — сидит высокий чернокожий человек со связанными руками. Его мускулы выступают, словно дыни в мешке, на лице кровь, а один глаз заплыл.

Он здесь.

Человек для «барбекю» здесь.

* * *

Верджил был уверен, что ему не жить. Длинный язык только что завел его в беду, скорее всего, последнюю в его жизни. Но милосердный Господь улыбнулся своему недостойному рабу, пусть не так широко, чтобы этот ниг... простите, бандит убрался. Вместо этого Верджил явственно ощутил дыхание чернокожего, когда тот заговорил, и даже запах его лосьона после бритья. Лосьон был дорогим.

— Еще раз произнесешь это — и ты покойник, так что, если хочешь последний раз с удовольствием помочиться, не теряй времени. Похоже, это будет последний раз.

— Простите, — выдавил Верджил.

Он старался вытравить оскорбительное слово из головы, но оно возвращалось назад еще настойчивее. Верджил взмок.

— Простите, — снова пробормотал он.

— Ну, ладно, ты все что ли?

Верджил кивнул.

— Тогда кончай с этим. А то филин подумает, что это червяк, и прихватит невзначай.

У Верджила возникло ощущение, будто его только что оскорбили, но он не стал углубляться в рефлексию — быстро запихал свое мужское достоинство в штаны и вытер руки о брюки.

— Оружие есть?

— Не-а.

— Спорю, что хотел бы иметь его сейчас под рукой.

— Ага, — признался Верджил в порыве неожиданной и, скорее всего, неуместной честности. Он почувствовал, как его обшарили руки, но пистолет остался на своем месте, плотно прижатый к его черепу.

«Значит, он не один, — мелькнуло в голове у Верджила. — Черт, да у него за спиной может быть полГарлема!»

Он почувствовал, как на запястьях щелкнули наручники.

— Повернись направо.

Верджил повиновался. Перед ним расстилалось зеленое пространство до самой реки.

— Ответишь на мои вопросы, и я отпущу тебя вот в эти поля. Ясно?

Верджил тупо кивнул.

— Томас Радж, Уиллард Хоаг, Клайд Бенсон — они в баре?

Верджил относился к тому типу людей, кто инстинктивно лжет, о чем бы его ни спросили, даже если от этого нет никакой выгоды. Лучше соврать и прикрыть задницу в самом начале, чем сказать правду и сразу же нагрести себе на горбушку проблем. Оставаясь верен себе, он покачал головой.